Жарко, душно и сыро. Очень жарко, очень душно и очень сыро. Можно бы еще сказать – невыносимо, но человек – такое животное, которое может вынести все. За деньги, разумеется. И вот за эти страдания компания платит, но ровно столько, чтобы матросы не разбежались в первом же порту.
Офицерам достается больше, поэтому у них целых два стимула держать экипаж в ежовых рукавицах. Во-первых, оплата, которая неукоснительно четко проводится в конце похода. Во-вторых – элементарный страх перед бунтом. А что, таких случаев не счесть. Стоит дать команде слабину, как тут же найдется горлопан, призывающий перейти с охраны караванов на их захват, что вроде как и прибыльней, и логичней.
Действительно, такие истории превращения добрых моряков в злобных пиратов нередки. И не беда, что все они в конце концов оканчивались рабством, виселицей, в лучшем случае нищетой – безграмотные матросы не умеют смотреть далеко.
Да им это и вредно. Попробуй каждый раз, поднимаясь по трапу, размышлять о возможности упасть с реи, быть смытым за борт штормовой волной или просто сгинуть от урагана или пиратского тесака – свихнешься к демонам. Так что живут ребята одним днем, заработанное тратят в кабаках, вовсе не думая о будущем, до которого еще надо дожить.
Примерно об этом размышлял Эймон Линч, тридцатилетний лейтенант Зеландской Юго-Восточной компании, стоя на шканцах легкого фрегата «Внимательный». Капитан изволит страдать от жары и сырости в своей каюте – вероятно, там это варево переживается легче.
Вахта в тысячный раз драит все, что можно драить, и полирует то, что драить нельзя, поскольку иного дела для матросов сейчас нет – ветер ровный, волнение слабое, можно сказать – никакое. Боцман приглядывает за этой бессмысленной работой, не забывая изредка отвешивать подзатыльники и пинки. Несильно, так, для бодрости личного состава.
Жара, духота и сырость. И спокойствие. Вот бы все плавание так прошло – лишь следи за курсом, чтобы не потерять пятерых торговцев, что везут из далекой страны Сиам олово и перец, из Цейлона – корицу и чай. Трюмы транспортов забиты медью, черным деревом и еще много-много чем, что сделает богаче и компанию, и Зеландию, и его самого.
Если, конечно, караван доберется до Амстердама.
А впереди ждут сумасшедшие широты, где шторма никогда не прекращаются, и переломный пункт путешествия – мыс, каким-то шутником названный мысом Доброй Надежды – вот там-то будет особенно хреново.