В последних словах был скрытый смысл. Арьян кивнул, не доверяя своему голосу.
– Иди домой, мой мальчик, – Линус похлопал его по плечу. – Завтра будет новый день. Новые возможности. А BigMother… ну, BigMother может подождать. В конце концов, даже совершенные системы нуждаются в периодической… калибровке.
Профессор ушёл, оставив Арьяна наедине с его мыслями. Комиссара Чжана увозили на каталке. Красные символы на экранах исчезли, заменившись нейтральным зелёным.
Арьян стоял в коридоре Центра Оптимизации, который он помогал в свое время проектировать, и понимал: игра только началась. Линус спас его сегодня, но завтра появится новый Комиссар, новые подозрения, новые угрозы.
А пока у него есть время. Время подумать. Время решить, что делать с системой, которая превратилась в монстра.
Время понять, сколько ещё людей должно исчезнуть, прежде чем он найдёт в себе силы остановить собственное творение.
Имплант на запястье мягко вибрировал – биометрические показатели возвращались к норме. BigMother успокаивалась, классифицируя произошедшее как рядовой инцидент.
Она ещё не знала, что её создатель только что получил второй шанс.
И что он собирается им воспользоваться.
ГЛАВА 2: ЕВА. ОСКОЛКИ ЗЕРКАЛА
Лаборатория дышала мертвенной стерильностью. Не просто антисептиком – тишиной человеческих душ, упакованных в идеальные цифровые коконы. Приборы гудели монотонной литанией прогресса, а Ева Сонг листала голограммы нейроотчетов, словно страницы собственного приговора.
«Пациент: Том Андерсен. Код: Тета-12. Статус ОЭН: стабилен. Рекомендация: плановое обновление серотонинового модулятора».
На экране мерцало лицо. Когда-то в этих глазах пылал огонь математической одержимости – Том решал задачи способами, которые система считала еретическими. Теперь он складывал два и два, получал четыре. Всегда четыре. Никогда – бесконечность.
Ева сжала кулаки до боли. Физические ощущения – последний бастион подлинности в мире отполированных эмоций. Ее руки создали это совершенство. Руки, которые мечтали исцелять, а вместо этого вырезали души с хирургической точностью.
Марк назвал бы это убийством.
Имя брата обожгло сознание. Марк – поэт-аналоговик, дерзнувший писать о звездах без цифровых фильтров. Система вынесла вердикт: «Потенциальный источник иррациональных эмоциональных паттернов. Риск развития дезорганизующих психозов: критический». Ева умоляла, доказывала его безвредность, обещала личный контроль. Бесполезно.