Резко выдохнув, трясущимися руками достала наушники, мобильник и включила альбом «Беспечный русский бродяга», найдя нужное:
Духовные люди – особые люди, Их сервируют в отдельной посуде. У них другая длина волны, И даже хвост у них с другой стороны. Если прийти к ним с насущным вопросом, Они могут выкурить тебя с папиросом. Ежели ты не прелюбодей,
Лучше не трогай духовных людей.
Прослушав на репите четыре раза, зло рассмеялась: прав БорисБорисыч. Мне захотелось бежать от такой церкви. Вместе с тем я ощутила, что, если уйду с таким настроением, потеряю нечто важное, может, и самое главное в своей жизни. И тогда произойдет что-то такое, что потом не исправить, поэтому мне обязательно нужно докопаться до истины.
*****
Слово «истина» прозвучало в голове гулко, как те шаги по плиткам церкви, будто произнес их чужой голос. Так что я продолжила бродить по местным достопримечательностям. Заодно, наконец, оценила красоту района, в котором мы живем. Стала замечать дома, скверики. Где было открыто, заходила во внутренние дворики ― иногда там было голо и пусто, но порой приключались открытия.
То покато-выпуклая боками церковь, которая, как я прочла, вернувшись домой, строилась как масонская ложа. Немудрено, что она показалась мне чужой. То деревянный дом в старом саду за деревянным же забором. Очень хотелось проверить, открывается ли калитка, но стало неловко: а что делать, если дверь и правда откроется, а там люди? Ушла.
А в переулке на доме стоит печальный рыцарь в доспехах: будто с него Георгий Юдин создавал иллюстрации к книге «Черная курица, или Подземные жители» Антония Погорельского, которая у меня была в детстве. Стоит высоко на постаменте, и я стала с ним здороваться каждый раз, как прохожу мимо: скучно ему одному.
Вдруг ― встреча: во дворе, открывшемся за невзрачной подворотней, на табуретке, стоявшей у голубятни, с трудом поместился большого объема седой человек.
– Заходите, заходите, ― приветствовал он меня с такими интонациями, будто мы расстались полчаса назад. – Голуби мои разных пород. За тем кустом ослик живет, в пруду лебеди плавают, а в бассейне черепахи живут. Я раньше сам плавал, но перестал помещаться (он засмеялся, похлопав себя по откормленным бокам), поэтому черепах пустил.
А еще в одном дворике стояло разваливающееся белое пианино, росла ива, за которой спрятались мангал и столик с чашками и чайником ― будто кто-то только что встал из-за стола или, наоборот, ждет гостей, готовя угощение. На стене плюшевый ковер с нарисованными животными. Говорят, лет семьдесят назад такие в каждом доме висели.