После революции монастырь закрыли и разрушили, крестный ход запретили, но Владимир Иванович верил, что его обязательно восстановят, и называл Нилова пустынь. Дома у него на стене висела старинная литография с изображением торжественного «обплыва» острова с храмами и монастырскими зданиями на корабликах и всяких маленьких лодочках. В памяти возникла гостиная в его доме, дорожки во всю длину половиц и в красном углу этажерка ― на ней под кружевной салфеточкой стояли иконы, а между ними черная статуэтка с костылями под локтями: Нила Столобенского выстругивали из дерева и красили в черный цвет монашества.
Решив поискать в интернете, что там сейчас, вышла и села на улице под набирающим летнюю силу розовым кустом, усыпанным издающими тонкий аромат бутонами. Солнце сквозь куст пробивалось тонкими лучиками, а небо виднелось голубыми прожилками. Стала набирать в поисковике разные сочетания слов.
Прав был Владимир Иванович, монастырь восстановили и назвали по-правильному – Нилова пустынь. Теперь там жили монахи, туда же перенесли мощи святого, хранившиеся до времени в церкви Осташкова.
Но больше всего меня поразило другое (в конце концов, восстановлением монастыря сегодня никого не удивить). Оказывается, Владимир Иванович был священником. Значит, отцом Владимиром. Священником он стал в 1955 году, сразу был приписан к церкви в Осташкове и более сорока лет служил там, а после перестройки стал добиваться открытия монастыря. И ровно в день официального принятия решения о восстановлении монастыря отец Владимир стал монахом Вассианом (оказывается, монахи меняют имя). Еще через три месяца его назначили начальником этих самых руин. И он получил должность наместника, что бы это ни значило. Там же, в Ниловой пустыни, он и похоронен.
Обогащенная знаниями, задумалась о высоком ― смысле и перипетиях чужой жизни…
– Хорошо, что пришла.
Голос я узнала, так что глаза можно было не открывать. Я снова не угадала его реплику, думала, что он станет ругаться, а он хвалит. Почти заинтриговал.
– Зачем ему это надо было?
– Жить в землянке?
Отец Андрей догадался.
– Ну да. И от людей прятаться. Разве нельзя быть хорошим верующим и молиться в своем городе или в деревне? Зачем уходить куда-то?
– Может, характер у него такой был, он любил одиночество.
Настолько элементарное решение мне в голову не приходило. Наверное, было что-то еще, более высокое и правильное, но знать этого мне не хотелось.