И тут я взорвалась:
– Поговорим?
– Давай. ― Сконцентрировавшись на добыче, он даже не обернулся. ― Можно кусочек?
Интересно, что будет, если я откажу.
– Можно. И ― поговорим.
– О чем? Может, расскажешь о новом проекте, который вам с Олегом…
Резким движением отломив почти половину буханки, он с нежной грустью примерялся откусить побольше.
– Конкретного еще ничего не обещали, но перспективы отличные…
Осеклась, поняв, что меня снова дурят. Расправила плечи, подняла голову и, сбавив голос до медленного вежливого шепота, что в моем случае означало приступ самой страшной ярости, подражая кобре Нагайне из советского мультфильма «Рикки-Тикки-Тави», едва слышно прошипела:
– Тааааак, о работе поговорили. А теперь ответь, пожалуйста, что происходит? Сколько можно жрать пустой хлеб тоннами? Чем тебе мой суп не угодил? А котлеты? Вон, на контейнере лежат. Картошку, жаренную на сливочном масле, принесла ― еще теплая. И как ты любишь, без лука.
Коля бросил прощальный взгляд на «пайку», и я почувствовала себя гитлеровцем, пытающим маленького ребенка. Но остановиться было выше моих сил, «Остапа несло». Была не была, не выдержав собственного ритма, я рванула в бой и заголосила:
– Коленька, ты болен? Или снова проигрался в покер? Может, у тебя появились враги, которые запрещают тебе есть что-то, кроме хлеба (что за бред я несу ― какой покер, какие враги)? Ты можешь ничего не скрывать от нас. Ты же знаешь, что вместе мы всегда находили выход. Даже когда Ленка пыталась тебя захомутать, спасли тебя. Кончились деньги? Возьмем в долг, но я больше не могу смотреть, как ты превращаешься в нового героя Вселенной Марвела под именем Пожиратель хлеба.
Знакомым жестом Коля стал растирать левой ладонью затылок, разминать невидимые мышцы и позвонки, что означало смущение, нежелание врать и, одновременно, обреченную невозможность уйти от неприятного разговора:
– Люд, все хорошо, я просто пощусь.
– Зачем тебе диета? Ты и так тощий. Я устала отбиваться от твоих взволнованных почитателей, ругающихся, что тебя перестала кормить. Ты болен?
– У меня пост. Сейчас весна, весной у православных пост. Его называют Великий. У католиков такой же пост. Но так как я – православный, у меня Великий православный пост.
И тут я заплакала, буквально взвыла от отчаяния:
– И зачем ты скрывал? Думал, не узнаю, не замечу? Что Олегу не скажу?