Лиля часто игнорировала вопросы, давай ответ на них выразительным молчанием. Открыв крышку, она налила коньяк в стакан, сделала несколько глотков и отошла к окну.
– Вставай, нам надо выезжать.
– Зачем? Еще рано. Я не хочу выезжать сейчас.
– Вставай, не спорь. Я езжу в эти командировки уже двадцать лет. Нам туда надо прийти раньше.
Я, задевая реальность углами квадратной от недосыпа головы, поднялась и начала собираться. Не в моем характере было беспрекословное согласие со всем и вся, но спорить с Лилей, которая в большинстве вопросов была несдвигаема как танк, мне казалось большим злом, чем подчинение.
Однако в момент, когда я окончательно оделась, Лиля передумала выезжать – в зеркале ей привиделся сильный отек на лице, который необходимо было как-то свести до того, как она появится на людях.
Справедливости ради, внешность Лили никогда не выдавала того, чем она занималась прошлым вечером, а все отеки, которые могли существовать, виделись в зеркале одной только ей – за это она в нужные моменты эффектно и вслух благодарила одного из лучших косметологов города.