– Ирина может, пойдем? – Лена вздохнула, заметив, как у подруги округлились глаза. Ирина действительно питала слабость к мотоциклам. И к их владельцам в них было что-то – опасное, свободное, манящее
– Эй, красотки, может, повесилимся вместе?– хриплый голос, пропитанный перегаром и сигаретной хрипотцой, прозвучал так близко, что Ирину обдало волной тёплого, затхлого воздуха. Запах дешёвого виски смешался с ароматом пива, вызывая тошнотворный спазм в горле.
– Чё, королевы, носы задрали? – шершавая ладонь с обломанными ногтями шлёпнулась ей на плечо, пальцы впились в кожу, оставляя липкие следы пота. Где-то рядом захихикали его приятели.
По спине побежали мурашки – не страх, а острое, почти физическое отвращение. Оно подкатило комком к горлу, сжало виски. В глазах потемнело от ярости.
– Руки убери, мразь! – её голос прозвучал низко и опасно, прежде чем тело само рванулось в сторону. Ногти впились в ладони.
Но мужчину это только раззадорило. – О, страптивый характер! – он оскалился, и его пальцы скользнули ниже, обхватывая её талию…
"Хрясь!"– глухой удар в пах раздался так звонко, что даже заглушил на мгновение музыку из бара.
– А-а-а, сук…!– мужчина скрючился, как подстреленный заяц, обеими руками вцепившись в промежность. Его лицо, багровое от боли и злости, исказилось так, будто кто-то резко скрутил все его мышцы в один тугой узел.
Ирина встряхнула кистью, словно стряхивая с пальцев что-то липкое и противное. – Девочки, пошли. Здесь воняет отбросами.– Голос её звучал холодно и ровно, будто она просто комментировала погоду. Подбородок гордо вздёрнут, шаг твёрдый – она двинулась вперёд, даже не удостоив поверженного нападающего взглядом.
Люба шмыгнула следом, шёпотом выдавив: – Ты его… ногой?!—
– Коленом.– Ирина усмехнулась, и в уголке её рта дрогнула тень чего-то хищного. – И это был ещё вежливый вариант.– Но тут её плечи инстинктивно напряглись – сзади послышалось движение. Быстрый, шаркающий шаг, прерывистое дыхание…
– Девушкам нужны мужчины, чтобы ходить в такие места, – Произнёс незнакомец, и его слова повисли в воздухе, будто выкованные из того же металла, что и его голос.
Его пальцы сомкнулись вокруг запястья нападавшего – легко, почти небрежно, будто сжимали не руку взрослого мужчины, а хрупкую веточку. Тот дёрнулся, лицо перекосилось от боли, но вырваться не смог – только глухо застонал, как загнанный зверь.