Боль от сжатия смешалась с душевной мукой – что было невыносимее?
– Отпусти! – она рванула руку, одновременно хватая за ручку двери. Больше ни секунды в этом проклятом салоне!
– Жаль, что потратил время на такую недалёкую, – его слова падали как удары. – Сидела бы с мамой, как нормальная женщина. Встречала мужа, а не шлялась по барам, играя в бизнес-леди!—
Если бы эти слова прозвучали раньше, они бы не отмечали сегодня четвертую годовщину. Люба вышла из машины, ощущая, как каждый шаг отдаётся острой болью в груди – будто сердце разорвали на части. Она не удостоила его последних слов даже взглядом. По щекам текли солёные ручьи, смешиваясь с дождём, но разбитое выражение лица выдавало всё: губы дрожали, ресницы слиплись от слёз, а пальцы судорожно сжимали мокрый рукав. Ноги сами несли её туда, где ждали без осуждения – туда, где оставался шанс согреть замёрзшую душу.
Дождь усилился, тёплые капли скрывали слёзы, но не могли смыть следы душевной бури. Подъезд встретил её знакомым запахом лака и сырости. Четыре этажа вверх – и звонок в дверь, звучавший слишком громко в тишине. Никто не ответил. Она сползла по стене на пол, обхватив колени дрожащими руками. Время растянулось в мучительном ожидании, пока снизу не донёсся смех – звонкий, беззаботный, словно вызов её отчаянию.
– Дорогая, что с тобой?! – Ирина первой бросилась к ней, едва заметив силуэт у двери.– Вы поругались? – Лена присела рядом, осторожно касаясь её плеча.
Люба вжалась в их объятия, как утопающий хватается за спасательный круг. Её тело сотрясали рыдания – глухие, надрывные, копившиеся все месяцы ложного благополучия. Пальцы впились в ткани их одежды, словно боясь, что они растворятся, как мираж.
В квартире Лена молча протянула мягкий халат, а Ирина, стиснув зубы, провела ладонью по её мокрым волосам:– Иди в душ. Согрейся.
Струи воды смывали макияж, но не могли очистить память от едких фраз. Выйдя, Люба замерла на пороге: на столе дымился чай, а подруги сидели, словно грозный совет, готовый к войне.
– Рассказывай, – Ирина положила перед собой нож для масла, будто это клинок.
История вырывалась обрывисто, с паузами на предательские всхлипы. Когда Лена резко вскочила, заметив синяк на запястье, Люба инстинктивно прикрыла его рукавом:– Это… я об дверь…
– Дверь? – Лена с силой ткнула пальцем в воздух, глаза сверкали яростью. – У этой двери нет яиц, и точно не будет!