Никто из них даже для вида не собирался брать книги.
В десять заявилась знакомая компания прогульщиков – трое мальчишек, взъерошенных и смуглых. Каждый из них мог оказаться младшим братом Уиллоу… если б только Тина не знала наверняка, что у Уиллоу нет братьев. Мальчишки выбирали стол за стеллажом с научными журналами, неприлично громко шушукались, ржали, пили недозволенную в храме литературы колу, оставляя липкие пятна на столешнице, крошили чипсы, поливали колой кактус на окне – и иногда, очень редко, всё же брали с полки пару старых выпусков «Неизведанной планеты» или «Чудес космоса».
Заглянул высокий горбоносый мужчина, Тина никак не могла запомнить его имени. Он отвесил пару дежурных комплиментов и завязал долгий бессмысленный разговор, перевирая фамилии писателей и поэтов… Когда появилась Аманда, Тина готова была броситься ей на шею.
– Ещё немного, и я бы уронила на него стеллаж, – призналась она шёпотом, когда навязчивый посетитель наконец ушёл. – Хотя бы за Мэлори, который у него превратился в «Уморли».
Аманда прыснула в кулачок, оставляя на руке отпечаток морковной помады:
– А по-моему, подходящая фамилия для автора «Смерти Артура». Не кисни, Тин-Тин. И я бы на твоём месте не была такой переборчивой. Всё же мужчина ухаживает!
По скромному мнению Тины, под «ухаживаниями» обычно понималось нечто иное, а не визиты раз в несколько месяцев и дурацкие разговоры, однако она благоразумно промолчала. На тему семьи и любви Аманда могла рассуждать часами – особенно теперь, когда в свои тридцать девять наконец обзавелась и вожделенным мужем, и ребёнком.
«У меня всё правильно», – любила она повторять.
Эта фраза подразумевала продолжение: «А у тебя – нет». Но Аманда позволяла себе его только во время грандиозных ссор, то есть не чаще раза в квартал, за что Тина была ей весьма благодарна. Начало обеденного перерыва ознаменовал писк микроволновки и густой запах варёной капусты. Когда Пирс проскользнул в реставраторскую, никто не увидел – чудо на самом деле, потому что в любой толпе импозантный высокий мужчина с тонкими чёрными усиками и благородными кудрями до плеч неизменно оказывался под перекрестьем любопытных взглядов. Но в библиотеке Пирс точно обращался в призрака, беззвучного и прозрачного… Впрочем, учитывая его кулинарные пристрастия, долго оставаться незамеченным он не мог.