Он смотрит мне прямо в глаза, делает глубокий вдох, а затем поднимает руку, приглашая повторить за ним.
Я, повинуясь, втягиваю воздух, и вдруг понимаю: его прикосновение странно успокаивает.
– Сколько пальцев? – Он поднимает два.
– Два.
– Отлично. А теперь скажи, как тебя зовут?
Я зажмуриваюсь. Простая, элементарная вещь ускользает от меня. В голове пустота, мысли разлетаются. После мучительной паузы я выдавливаю:
– Анна.
– Фамилия?
Тело бросает в жар. Мысли спутываются, и я с ужасом осознаю, что не помню.
Я качаю головой. Чувствую, как слёзы снова обжигают лицо.
– Спокойно, – Макс достаёт салфетку и осторожно вытирает мои щеки. Но от этого слёзы только льются сильнее.
Я пытаюсь вспомнить… Маму. Брата. Сестёр. Но перед глазами – только размытые лица, словно затянутые густым туманом.
– Дай себе время, ты всё вспомнишь, – тихо говорит он.
Я всхлипываю. Настолько плохо, что падаю лицом ему в плечо. Он медлит, затем аккуратно обнимает меня, его рука мягко двигается по моей спине. От этого я действительно начинаю успокаиваться.
– Сейчас я измерю твои параметры.
Макс отходит, возвращаясь через несколько минут с маленьким чемоданчиком, наполненным приборами. Я наблюдаю за плавными движениями его рук. Они уверенные, размеренные, внушающие доверие.
– Я хочу знать, что случилось, – прерываю молчание.
Он тяжело вздыхает, его челюсть напряжённо сжимается.
– Я не могу пока ничего сказать, Анна. Сначала нужно выздороветь. Янтарщик сделал своё дело, но результат нужно закрепить.
Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь уловить хоть намёк, но Макс отводит глаза. Я могу только смотреть на его заострившиеся скулы.
– Однако, твое состояние значительно улучшилось за последние сорок восемь часов. Ты проснулась и вспо…
– Что? Сорок восемь? – мой голос хрипит. Макс растерянно приоткрывает рот.
– Ох. Да, это было необходимо для восстановления.
Он аккуратно складывает приборы в чемоданчик и что-то записывает в тетради.
– Сейчас важно сохранять спокойствие. Тогда ты быстрее придёшь в себя. Если ночь пройдёт хорошо, возможно, завтра тебе разрешат выйти на прогулку.
Он резко оборачивается на стон пациента, лежащего в конце холла.
– Мне пора.
Встаёт, но перед тем, как уйти, оборачивается:
– Если завтра тебе станет лучше, ты узнаешь больше о том, что произошло. Но пока – отдыхай.