На секунду придя в себя, она поняла, что находится в углу этой клетки. И она сама себя в него загнала. И так сильно разозлила ее эта жизненная геометрия. (Это она ещё не знала про треугольник Карпмана) Печаль и обида забирали последние силы, но плакать нельзя, ведь сильные белки не плачут!
Её глаза начали закрываться от усталости, и она уснула. А когда проснулась, туман начал медленно рассеиваться. И вдали, едва различимый, появился просвет. Что это? Показалось ли ей, или это был… выход? Белка смотрела туда, чувствуя что- то новое. Но что это? Надежда или иллюзия? Кто знает…
Глава 3. Цветок папоротника
– Какое у тебя было детство? – спросил Павел Сергеевич
– Как у всех – ответила я.
– Расскажи.
– А с чего начинать?
– Начни с главного, по твоему мнению
И я начала …. Говорила о том, что я почти не помню свое детство. По маминым рассказам, я часто болела и лежала в больнице одна. Так было принято в те времена. И вот это я отчетливо помню до сих пор. Помню коридоры, лестницу, палату, свою кровать с панцирной сеткой и мерзкое сочетание больничной вони и запахов еды из местной столовки. Странно, но дети каждый раз лежали в этой больнице одни и те же за редким исключением. Девочка Олеся лежала с почками и постоянно воровала из моей тумбочки пряники и фрукты, а маленький мальчик Саша из детского дома называл мамой огромного колобка, который был нарисован на стене перед входом в столовую. Он прижимался к стене, расставив руки, пытаясь обнять этого огромного колобка с доброй улыбкой, и говорил: «Спокойной ночи, мамочка!». Это было странно, ведь я знала, что у меня есть настоящая мама, и она обязательно заберёт меня отсюда. А ещё я знала, что меня любят в семье, но обниматься и говорить о любви не было заведено, как и в тысячах советских семей, разумеется. Стеснялись что ли.
Мама много работала и успевала заниматься делами по дому. Каждое утро в школу я просыпалась под звуки радио в моей комнате и от ароматов еды на печке. Особенно ароматно будили котлеты с поджаренной корочкой.
Папа научил меня играть в шашки и шахматы. Он любил пошутить над мамой. Я понимала его юмор, было смешно всем, кроме мамы, конечно. Отец работал в лесу и привозил домой иногда диких животных. У нас по двору гуляли дикие утята, ежик и даже настоящий пятнистый олень. Я помню, как отец поздно возвращался и сильно уставал на работе. А ещё он нас баловал, насколько мог. Не говорил, что любит, но любил. И мы любили. Очень!