– Отработаю?
– Вы собираетесь продолжать деятельность в холдинге после того, как слили воровке корпоративный счет и допуск к нему вместе с паролем?
Над головой Лануревича снова раздалось насмешливое «кхм». А сам Никольский продолжал смотреть в окно, будто ему противно было видеть подчиненного.
– Я думал восстановить… И я уже почти закончил квартальный отчет…
– Вы уволены вчерашним числом. Вас не примут на работу в другие престижные фирмы. Они запросят рекомендации, а я ничего скрывать не стану. Если бы вы добровольно отдали деньги, покрыли недостачу, тогда могли бы надеяться на приличный отзыв. Но вы отказались. Значит, так тому и быть. Служба безопасности вас проводит к выходу. Прямо из этого кабинета.
– Но где я возьму?!
– А ваш личный счет? Там как раз такая сумма. И с тех пор, как я узнал об ограблении, думаю, как это так совпало? Меня ограбили на полтора миллиона, а у вас на счету появились полтора миллиона. Странно.
– У меня не появились! Они там уже лежали, когда…
Никольский отвернулся от окна, взглянул в упор на Лануревича, и тот понял, что попал в ловушку, но было поздно.
Никольский сделал знак телохранителям, те подхватили оглушенного страшным предчувствием касательно судьбы своих сбережений Лануревича и поволокли его в коридор.
– У нее еще татуировка была! – выкрикнул он, пытаясь развернуться. – Вокруг запястья цепочка, а над ней выбито: «Я помню, а ты пожалеешь»!
Последнее слово булькнуло уже за дверью, наступила тишина.
В кабинет бесшумно проскользнул начальник службы безопасности. В глаза его называли Феликс, но за спиной не иначе, как Сараб2. Откуда появилось такое экзотическое прозвище, Олег не знал, но был с ним согласен. С пепельными, кое-где седыми, зализанными назад волосами, стальными цепкими глазами, в черном твидовом костюме – казалось, Феликс и есть призрак, видение. Даже лицо у него было серое, в сумерках встретишь – испугаешься, как будто тебе навстречу идет крадущимся тихим шагом только костюм, а головы нет.
Феликс подошел к столу Никольского и положил на середину фигурку бронзового коня.
– Унести с собой хотел, – голос Феликса, прошелестевший почти неслышно, и фигурка произвели на Никольского странное впечатление. Он с отвращением посмотрел на коня, который, казалось, в ответ угрожающе сверкнул гранатами, и стряхнул одним движением шахматного скакуна в верхний ящик стола.