Именно в этот момент волчий вой разорвал ночную тишину. Близко. Очень близко. Не один голос, а целая стая. Лошади взвились, заржали от ужаса, дергая привязи. Лука вскочил на ноги, схватив затупленный охотничий нож – единственное оружие, которое Гостомысл счел уместным для сына купца. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках. Волки? Или…
Из тьмы леса, прямо в круг света от костра, выпрыгнул первый зверь. Но это был не волк. Гораздо крупнее. Шерсть – грязно-серые космы, глаза – горящие желтые угли в морде, больше похожей на человеческий череп, чем на волчий. Длинные клыки обнажились в рычащем оскале. За ним материализовались еще двое таких же чудовищ. Волколаки. Хуже волков. Хуже людей. Твари, в которых души проклятых или оборотней слились со звериной яростью.
Лука отпрянул к костру, держа нож перед собой. Жалкая заточка против трех монстров! Он знал, что бежать бесполезно. Мысли метались. Магия? Какая магия? Он ничего не умел! Только чувствовал иногда… щемление в груди, тепло от оберега… Волколаки, низко пригнувшись, медленно, уверенно окружили его. Слюна капала на лесную подстилку. В их взглядах читался не просто голод, а какая-то адская насмешка, осознанное зло.
Первый прыгнул. Лука инстинктивно отскочил в сторону, почувствовав ветер от когтистой лапы. Зверь врезался в тлеющие угли костра, взвизгнул от боли и ярости, но тут же вскочил, тряся обгоревшей шкурой. Двое других бросились одновременно. Лука отбивался ножом, отчаянно уворачиваясь. Один коготь все же зацепил его по руке, оставив глубокую, жгучую рану. Боль пронзила, смешалась с ужасом и внезапным, всепоглощающим гневом. Гнев на этих тварей, на лес, на убийц отца, на всю свою беспомощность!
– НЕТ! – закричал он не своим голосом, не от страха, а от чистой, белой ярости. И в этот момент оберег на его груди вспыхнул ослепительным, почти невыносимым светом! Не холодным, а жгучим. Волна невидимой силы, горячая и сокрушительная, вырвалась из него, как удар грома без звука.
Волколаки, готовившиеся к новому прыжку, вдруг взвыли от нечеловеческой боли. Их шкуры задымились, будто их ошпарили кипятком. Желтые глаза полыхнули диким страхом. Они отпрянули, забились, скуля, как побитые псы, и кинулись прочь в лес, исчезнув в мгновение ока.
Лука стоял, дрожа всем телом, обливаясь холодным потом. Рука сочилась кровью. Костер был разметан, лошади в ужасе рвали привязи. Вокруг воцарилась гробовая тишина. Он поднял дрожащую руку к оберегу. Металл был горячим, как уголек, но не обжигал. Свет погас, оставив после себя лишь слабое, едва заметное свечение, как у светлячка. Что… что это было? Он это сделал? Отчаяние и ярость… оберег… Тепло растекалось из груди по всему телу, смешиваясь с дрожью и болью от раны. Он посмотрел на свои руки. Ничего особенного. Но внутри… внутри бушевало море. Море силы и страха перед ней.