В Университет я поступить не смог. Денег не было, на стипендию я не прошел. У меня были замечательные оценки и хорошие баллы за вступительные экзамены, но для полного комплекта не хватало связей и средств.
Спустя пять лет такой жизни, я столкнулся с одной шайкой взрослых ребят, один из которых убеждал меня, что он сын Шона, и ему положено наследство, которое, как он думал, досталось мне. Но, во-первых, у моего дяди вообще не могло быть детей, это выяснили врачи, когда он пытался завести ребенка со своей первой женой, а во-вторых, у меня не было наследства… И тут я начал подумывать, что мой дядя погиб неслучайно. Я запомнил этих ребят. Через пару месяцев они снова нашли меня. И уже стали угрожать, что если я не отдам им деньги, а сумма там была слишком крупная, то они убьют Кэтрин. Я пригрозил им полицией, но они сказали, что тогда убьют и меня и обставят все, как несчастный случай. Тогда я убедился, что дядя Шон умер не сам, но сделать ничего не мог. Я стал искать деньги. Все, что откладывал на учебу, которую запланировал на будущее, пересчитал и отложил в отдельный конверт, начал работать в два раза больше, благо школа уже не отвлекала, денег перестало хватать, и мы с Кэт стали снова подворовывать еду в магазинах, потому что на одну ее зарплату выживать двоим было тяжело. Она все знала. Я все рассказал, а она выслушала и помогала мне. Я насобирал около половины той суммы, когда те ребята снова нагрянули. Они установили сроки. Мы стали продавать вещи. Компьютера у нас не было, Интернет только в телефонах, телевизор пришлось продать, как и микроволновку и стиральную машинку. Мы уставали на работе, Кэт сильно похудела, хотя мне казалось, что это невозможно. Мы почти не ели и не спали, выглядели ужасно. Ее сияющие голубые глаза потухли, под ними пролегли темные круги, а с почти черными волосами кожа казалась еще бледнее. Я подумывал оставить ее, разобраться со всем самому, чтоб ее жизни и ей самой ничего не угрожало. Чтоб она взрослела счастливой и прекрасной. Потому что то, что я с ней сделал, было страшно. Я знал, как ей было плохо. Но она ни разу не сказала мне ни слова по этому поводу. Как-то поздно вечером я пришел с работы, готовый уйти от нее, я не хотел, чтобы она больше страдала из-за меня, а она тихо сидела и смотрела в окно. Ее длинные черные волосы спутались, пижама болталась на ней безобразной тряпкой. Я подошел к ней вплотную, а она уже знала, что я хочу сказать. «Я тебя не отпущу» – прошептала она и заплакала.