Я прочел её от начала до конца. Все отдельные истории как единую жизнь героя. И перечитал её, несмотря на усталость рук, державших книгу надо мной, и глаз, набегавших, казалось, километры по строкам.
«Море не прощает слабости, но дарит свободу тем, кто осмелится бросить вызов». Я перечитывал эти строки, глядя затем на серые стены своей комнаты. И вернулся к «Путешествию Серебряной Чайки». Так назывался второй корабль капитана Эдрика Стормвелла. Он ненавидел чаек, считая их ворами, но не посмеяться над судьбой – значит не быть готовым выйти в море.
Возможно, я начал читать и в третий раз, ведь проснувшись нашел книжку на своей груди, распахнутую на одном из срединных разворотов. Так я впервые проспал начало рабочего дня.
Тело гудело от сна на холодном и жестком полу. Но в голове стоял шторм мыслей и чувств, твердивших в унисон – «она хороша!» Жизнь отважного героя. За неё и выговор получить не страшно. Да хоть порку ремнем, о чем тоже доводилось читать когда-то. Однако наказания за преступление не последовало. Не случилось моего собственного хулиганского приключения. Никто ведь даже толком и не заметили…
Когда пришел, мне просто сказали, что мои банки меня дождались. Без укора за их простой. Без благодарности за прежний и новый труд. Все обычно… как и должно быть. Как было и будет всегда. В этом я как-то очень сильно уверился. А потому оказался застигнут врасплох робким касанием плеча:
– Простите, вы не подскажите мне, – её голос звучал уверенно, диссонируя с легкостью и мягкостью её кроткого тычка. – У вас найдутся сушенные сверчки?
Такой естественный на слух, но нескромный и даже абсурдный по содержанию вопрос. Он совершенно сбил меня с толку. И я смотрел на неё с минуту, будто обращенный в камень. Её светло-русые волосы слегка небрежно лежали на плечах, переплетаясь всклокоченными воронками путанных локонов. Зеленоватые глаза немигающе замерли на мне с надеждой. Поднятые к груди ладони нервно стискивались в кулачки. Мне очень захотелось ответить ей «да». Чего бы она ни хотела… Однако действительность, в которой мне приходилось жить, трактовала иное:
– Естественно нет, это продуктовый.
Девушка тяжко вздохнула, понурив голову. Я было начал извиняться, но слова не лезли из горла. После такого грубого отношения с моей стороны, я будто потерял моральное право обращаться к ней.