Библиотека университета Кёнгхи – огромное многоэтажное здание в готическом стиле. На входе пропуск только по студенческим билетам. Таковой у меня имелся. Там я впервые проникся осознанием, что библиотека, это не сборник книжек художественной литературы. Это гигантское хранилище разнообразной, в первую очередь, научной информации. Диссертации, исследования, монографии и… исторические документы. Шёл 2002 год, оцифровка научных работ и документов только начинала производиться в Америке и Европе, хотя мне все эти нюансы были абсолютно неизвестны на тот момент.
Я поднялся на нужный этаж, ещё раз предъявил студенческий билет и прошёл в тихий кабинет. Женщина за столом удивлённо уставилась на меня из-за линз в роговой оправе. Хоть тут было что-то знакомое. Когда у неё прошёл первый ступор от моего появления, (видимо нога европейца ещё никогда не ступала на этот этаж) и я немного путано объяснил, что мне надо, она засомневалась и позвала ещё какую-то сотрудницу. Та, хоть и была помоложе, увидев меня, удивилась не меньше первой. Когда я повторил, что ищу «энциклопедию Британника», она начала что-то выяснять у меня на английском. (Да, это были те годы, когда белых иностранцев в Корее было ещё очень и очень мало). Наконец, когда я произнёс имя лектора по культурологии, дело сдвинулось с мёртвой точки. Меня позвали куда-то вглубь вереницы пустых кабинетов.
– Вообще-то мы не допускаем посторонних к такие старым книгам – она смущённо глядела на меня. – Но раз (эх, никак не вспомню его имя) профессор ….. вас направил сюда, то ладно. Только с книгой надо обращаться очень осторожно. Это подлинник 1813 года. Другого такого в нашей стране нет. Присядьте вот здесь.
Я сел за стол, ветровку и рюкзак положил рядом на стул. Через минуту женщина вернулась и положила передо мной на стол большой фолиант в светло-коричневом переплёте.
– Очень осторожно, – опять сказала она. – Это второе издание. Давайте лучше я сама открою…
Вам знаком запах старых книг? Это запах Истории. Это попытки людей живших и умерших задолго до вашего прихода в мир, что-то рассказать вам. Это как тихий крик, который слышится сквозь шелест старых жёлтых страниц «Мы тоже жили! Мы любили, мы страдали. Мы творили! Помните о нас!». Наверное, именно тогда я впервые услышал этот безгласный крик. Его нельзя услышать на бегу, его нельзя услышать мимоходом, между делом. Его нельзя передать в двух-трёх словах. Его можно услышать только здесь – «в пыли туманных библиόтек». В тишине, вдыхая пыль Истории.