…До Брянска автобус ехал почти восемь часов. Потом до Фокино на маршрутке. Когда Коля добрался до дома, произошла картина из цикла «не ждали». Мать мыла посуду после ужина и болтала с соседкой, заглянувшей на чай. Тяжелее всего было глядеть в удивлённые глаза матери. Коля что-то бормотал, объясняя свой неожиданный приезд. Соседка, извинившись, ушла, а Колю мать усадила ужинать. В воздухе висели вопросы, на которые он так и не придумал, что отвечать. В итоге, коротко сказал, что его отчислили. Признался, что ударил старшего офицера, не уточняя, кого именно. Сейчас сидя дома Коля начал понимать, что он, всё-таки дёшево отделался, и всё могло выйти гораздо хуже. Но другая мысль, что всего этого, если бы не Колина глупость, просто могло бы и не быть, тоже никуда не девалась. Она жгла сознание, и Коле от этого было невыносимо.
В ту же ночь он напился. Оставив мать, которая, то замолкала, то снова начинала плакать, он вышел из дома в темноту и пошёл бродить по городу. Родной город совсем не выглядел родным. Колю под утро привёз милицейский бобик. Дежуривший в отделении милиционер, дядя Гриша, знакомый их семьи, не стал оформлять протокол, а просто продержал задержанного за пьяный дебош, Колю до утра, и по окончании дежурства привёз его, злого и не выспавшегося, домой. Хорошо, что никто не пострадал. Точнее никто не пожаловался. Пока.
– Ну… теперь в тюрьму только сесть осталось? – раздражённо бросила мать. По её виду и красным глазам Коля понял, что спать она тоже не ложилась.
– Всё мама, всё. –Тихо проговорил Коля. – Всё уже. Сегодня спим, а завтра пойду устраиваться на работу. Всё.
Однако такое легче было сказать, чем сделать. На следующий день, проспавшись, Коля всерьёз призадумался – а что же делать дальше? Он не знал. Слишком резко поменялась жизнь. Пойти работать на завод? После пяти лет, когда ты готовил себя к службе, учил премудрости боевого слаживания, брал штурмом укрепления, пусть и учебные, прыгал с парашютом, зато с настоящим… Когда бил из автомата и лёжа и на бегу, пусть по деревянным мишеням, зато боевыми патронами, и бил хорошо и метко! А рядом бежали лучшие ребята на свете и били по мишеням не хуже тебя… Когда ты прыгал из открытого зева Ил-72 и летел в пустоту, сжимая в руках автомат и кричал от восторга и страха, а под тобой распахивалась необъятная синяя ширь лесов и полей… Когда дёргал кольцо, замерев на мгновение от мысли, что парашют в этот раз не раскроется и кричал от непередаваемого ощущения, когда он всё-таки раскрылся, и тебя рвануло вверх, и ты заболтался на стропах между землей и небом, счастливый до жути и радостный до обморока … и на завод? К пьющим работягам? Которые никогда не смогут понять, какое это чувство, когда над тобой распахивается купол-крыло «Арбалета» и ты правишь им, то застывая в небе, то стремительно пикируя вниз. «Арбалет», а не дрянной «Д-10». С ума сойти. Вот он и сходил с ума. А что ещё оставалось делать?