Вот сейчас было кисло. Очень кисло. Так кисло, что кислее некуда. И Николай Молотов, по прозвищу «Коля-Молот» отрешённо смотрел на лес, который унылой зелёной пеленой тянулся за окном поезда. Поезд ехал, которые уж сутки. Иногда набирая ход, и бойко отстукивая колёсами километры, он придавал Колиным грустным мыслям какое-то поступательное движение, а иногда медленно тащась, как больная черепаха, он снова напоминал ему о тех событиях, которые он, наверное, не забудет до конца своих дней.
Его выгнали из училища. И непросто даже выгнали, а вышибли. С треском, с шумом, со скандалом. Его, уже почти офицера… его, которому до выпуска оставалось всего ничего. Его, чья будущая жизнь должна была проходить плечом к плечу с его ребятами… С такими как Зима, с тремя Петьками, с Иброй, с Лёхой-Рокотом он должен был служить, «синевой наполнять парашюты»… и так далее. Он был в семье, в рядах, в братстве. Это было его жизнью. А сейчас? Есть ли жизнь за пределами Училища? Спросите, есть ли жизнь на Марсе? Вне строя, вне братства? Нет, конечно. Вот этот поезд, этот унылый лес, эти пустыри, эти редкие деревеньки с покосившимися деревянными домишками… разве это жизнь?
На предыдущей станции Коля выходил на перрон. Он оглядывал убогое и обшарпанное одноэтажное здание вокзала, ларёк с заколоченным фанерой окном и одинокого милиционера с резиновой палкой, который тоскливо зевал, глядя куда-то сквозь его поезд. Какой-то облезлый пёс мочился на ларек, задрав лапу. Было жарко и душно. В тени деревьев сидела бабулька в выцветшем платочке и продавала семечки и варёную картошку в пакете. Вот и весь ассортимент. От перрона тянуло асфальтовой пылью и вокзальным духом. Милиционер с тусклым любопытством посмотрел на Колину тельняшку, словно гадая, что он здесь делает. Собака, мимоходом поведя носом в сторону бабки, подбежала к Коле и стала внимательно обнюхивать его ноги в шлёпанцах на босу ногу.
– Пшёл отсюда! – шикнул Коля, поворачиваясь к поезду. Разве это жизнь? Вот этот унылая, забытая всеми станция, этот заколоченный ларёк, этот плешивый пёс… Это жизнь? Нет. Нет жизни на Марсе. Кисло было всё. Кисло как самая кислая кислятина. Коля медленно прошёлся вдоль поезда. Надо было брать билет в плацкарт, думал он. Там хоть движение, хоть суета. Там едут семьи с детьми, тётки и мужики, пьянчуги всякие, студенты. За шумом и гамом можно было бы спрятатьсяи от своих мыслей. Хотя бы на время.