Город медленно засыпал. Ветер с бухты был прохладный, пахло водорослями. Луна поднималась над вершинами вулканов, вырезая их контуры на темном небе. Свет фонарей отражался в мокром асфальте, как в зеркале.
Артем шел рядом, заглядывая в лица прохожих, в витрины маленьких магазинчиков, где за стеклом мерцали сувениры с изображениями медведей, вулканов и красной икры.
Анна почти молчала. Она замечала красоту вокруг, но все казалось отдаленным, нереальным – как декорация к чужому фильму.
Шум прибоя перекликался с криками чаек. На горизонте мерцали огоньки рыболовецких судов. Где-то вдали дымились вулканы, как гигантские исполины, которые наблюдают за городом с бесконечным терпением.
– Слушай… – вдруг сказал Артем. – Может, останемся здесь подольше? Возьмем машину, поездим по полуострову. Тут же красота неимоверная.
Анна едва заметно улыбнулась.
– Посмотрим, – сказала она тихо.
В номере Анна долго не могла уснуть. Она сидела в кресле у окна, завернувшись в плед.
Артем уже спал, размеренно дыша.
Анна смотрела в темноту, за которой едва угадывались огоньки бухты. В голове все время крутился разговор с Григорием Степановичем. Его мягкий голос. Его взгляд чуть сверху вниз. И особенно – та фраза: “Новые лица в команде – это всегда благо.”
Она попыталась вспомнить молодого человека в темном костюме, к которому тот подошел сразу после разговора с ней. Высокий, с коротко стриженными темными волосами, уверенный, с блеском в глазах.
И тут до нее дошло. Холодным, ледяным уколом.
Это же был его сын.
Всплыл тот самый разговор, еще в Москве. Григорий Степанович за закрытой дверью говорил о том, что хочет “постепенно вводить в агентство людей, которым доверяет лично”. Тогда Анна не придала значения. А теперь все встало на свои места.
Она поняла, почему его слова звучали как угроза. Почему в его взгляде сквозила снисходительность.
Анна встала, прошлась по номеру туда-сюда, зацепив ногой стул.
Партнерство ей не светит. Никогда.
Все, ради чего она пахала без выходных, оставалась допоздна, спасала проекты, не спала ночами – все это вдруг показалось бессмысленным. Ей захотелось закричать, но она лишь сжала губы и закрыла глаза.
И в той тишине, среди далекого шума прибоя, Анна впервые за долгое время почувствовала, что устала до самой глубины души.