– Какие улики?
– Разглашать эту информацию мы не можем, – лаконично отвечает, а я киваю. Смысл спорить? Допрос продолжается не менее часа. Но я ничего ценного сообщить не могу. Потому что я, как выяснилось, ничего не знаю о своем муже.
– Что ж, на данном этапе мы закончили. А теперь мы едем к вам домой, проводить обыск. Постановление – вот, – мне протягивают документы, а я лишь хлопаю глазами. Обыск? У меня? От одной мысли становится не по себе. С другой стороны, я точно знаю, что никаких денег у нас дома храниться просто не может! Куда их спрячешь в нашей однушке?
– Хорошо. А Екатерину вы проверить не хотите?
– Которая то ли любовница, то ли не очень? – вскидывает брови один из полицейских, – Нет. Сейчас мы не можем этого сделать. На этот счет нужны основания. Но вы не переживайте. Если они будут, проведем обыск и у нее.
Отлично. То есть меня проверять основания есть, а ее – нет. Но я не спорю. К тому же, проверяют-то не меня, а Славу. Только получается что и меня.
Я поднимаюсь с места, и возле поста медсестры снова вижу Александра Феликсовича. Он о чем-то с ней разговаривает, но когда я поднимаюсь вместе с полицейским, его взгляд упирается в меня. Его морщина на лбу стала как будто глубже, а глаза – темнее. Он меня буровит взглядом, а у меня появляется дурная мысль, что он подслушивал разговор. Но нет, это вряд ли. Зачем?
– Дежурный врач тут? – интересуется сотрудник.
– Вот он, – киваю в сторону Александра Феликсовича.
– Да, мы уже узнали у медсестры, что ваш муж в тяжелом состоянии, но хотелось бы более точного диагноза и понимания перспектив, – он переключается на врача и быстрым шагом подходит к нему, – сотрудник полиции оперуполномоченный Луценко. Вы лечащий врач Литвина?
– Я. Меня зовут Александр Феликсович. Чем могу помочь?
Они отходят в сторону. Разговор занимает всего минут пять. Однако после него лицо этого мужлана становится немного мягче. Не то чтобы врач стал менее враждебно ко мне относиться… Но видимо понял мотивацию. Хотя о чем я думаю?
Когда полицейский возвращается, мы тут же направляемся в машину. Впереди обыск, а мне хочется просто спать. И как только мы садимся в служебный автомобиль, голова становится совсем тяжелой, на меня наваливается дремота. Однако сквозь сон слышу разговор:
– Так что врач сказал-то?