– Перл, если не секрет, а сколько вам лет? – спросил тогда Роджер в отдельной кабинке ресторана для избранных, пока девушка расправлялась с карамельной корочкой крем‑брюле. – Хотя, конечно, женщинам не принято задавать подобные вопросы, – подмигнул он, – но, может быть, вы сделаете исключение?
Перл, которая крайне редко вспоминала о своем возрасте, поступила так же, как и всегда: припомнила, который сейчас на дворе год, автоматически отняла от цифры год своего рождения и выдала:
– Двадцать четыре, Роджер.
При этом воспоминания о воздушных шариках, сливочных тортах, любящих лицах родных и близких, – словом, все те воспоминания, которые непременно сопровождают воспоминание о дате, о дне рождения, даже не всколыхнулись в ее мозгу, будучи накрепко запертыми в самом темном уголке памяти, вытесненными за пределы сознания.
– Сколько вам лет?
– Двадцать четыре.
Простой вопрос, простой ответ.
Только не будем говорить о днях рождениях, друзьях, семьях, планах на будущее, «а вы еще не думали о детях, Перл?» – о, этот излюбленный вопрос почти всех коллег на работе, каждой озабоченной клуши, заворачивающей пышные телеса в фирменный белый халатик с логотипом косметологического центра на воротнике…
К счастью, Роджер не стал допытываться ни о чем подобном. Разговор как‑то сам собой зашел о его бизнесе, но и бизнеса они коснулись лишь вскользь. Беседа поплыла по руслу общечеловеческих проблем – политики, экономики, экологии…
Перл не слишком часто рассуждала на все эти темы. Но она не боялась попасть впросак или сесть в лужу со своими некомпетентными мнениями по тому или иному поводу. Тем более что Роджер то и дело пускался в пространные рассуждения, каждое из которых вполне могло составить приличную статью или развернутую новостную сводку… Перл оставалось лишь время от времени вставлять восхищенный комментарий, кивать головой, отпивая из высокого бокала шампанское, задавать уточняющие или наводящие на следующее пространное рассуждение вопросы.