– Распредвал! – Омывайка бросилась к нему, голубое платье, расшитое серебром, мелькнуло, как вспышка неба. – Я потеряла надежду… Сколько слёз я пролила!
Он обнял сестру, чувствуя, как её тепло прогоняет холод пустошей.
– Рад тебя видеть, – тихо сказал он, целуя её в шею.
Омывайка изменилась. Из девочки с розовыми щечками она стала женщиной, чья магнетическая сила поражала. Её грация, подчеркнутая легкой тканью платья, излучала хрупкость и мощь. Глаза, сияющие, как утренняя роса, хранили ту же нежность, но теперь в них горел огонь Лунной Воды – решимость, закалённая испытаниями. Распредвал ощутил гордость, смешанную с тревогой. Она была не просто сестрой, а воином ордена, чей взгляд мог вдохновить или сломать.
– Ты прекрасна, – выдохнул он, отступая, чтобы разглядеть её в свете солнца.
Омывайка смущённо улыбнулась, щёки вспыхнули.
– А ты изменился, брат, – её голос дрожал от нежности. – Я молилась, ждала… Ты жив! Ты здесь!
Её слова, полные любви, резали сердце. Годы разлуки, пустоши, твари – всё это стояло между ними.
– И я думал о тебе, – тихо ответил он, голос смягчился, будто стены цитадели вернули эхо детства, когда мир был проще.
– Всё будет как прежде, правда? – её глаза искрились надеждой.
– Как прежде, – эхом отозвался Распредвал, но в груди шевельнулась ложь. Он не был тем мальчишкой, что покинул цитадель. Пустоши выжгли в нём наивность, а тени юга, о которых шептал капитан, напоминали: возврата нет. Но её улыбка, тёплая, как утренний свет, прогнала мрак.
Омывайка обняла его снова, её визг, звонкий и искренний, разнёсся по двору. Она извивалась в его руках, как ребёнок, но сила в её плечах говорила об ином. Орден закалил её, как клинок. Она была дочерью Лунной Воды – неустрашимой, но с сердцем, что могло растопить лёд.
– Ты не представляешь, как я скучала, – шептала она, прижимаясь. – Думала, ты сгинул…
Её дыхание, тёплое, близкое, коснулось его шеи. Распредвал сжал её крепче, борясь с болью, что поднималась из прошлого. Цитадель, их дом, хранила воспоминания: смех, игры, клятвы. Но теперь в этих стенах чувствовалась тяжесть – тень грядущего хаоса.
Момент прервал Поликлин, брат ордена, чья фигура в тёмном плаще проступила из полумрака.
– Распредвал, – голос его был сух, как камень. – Магистр ждёт.
Омывайка отстранилась, её глаза блестели, но улыбка осталась. Распредвал кивнул, чувствуя, как невидимая нить между ними натянулась вновь, несмотря на годы и тьму, что ждала впереди.