Старшая скороговоркой сообщила, что Иван Иванович – гармонист и что по субботам в холле у них иногда проходят «самые настоящие концерты». Говорила она так, будто в палате находились только они вдвоем с Зойкой.
– Там в следующей квартире баба Дуся живет. Вы успеете еще познакомиться с ней, – Светланина рука с накрашенными ногтями, как бабочка, вспархивает вверх и указывает на дальний конец коридора. – А сейчас у нас будет «пятиминутка» – это мы так планёрки называем. Вас там очень быстро введут в курс дела – что, как и где. Идите направо, потом налево – мой кабинет возле процедурного. Я попозже подойду.
Старшая испарилась, Зойка попрощалась с бывшей учительницей и пошла к процедурному. Тошнота то и дело подкатывала к горлу. Она сомневалась, что сможет справиться со всем этим… хозяйством. И что-то еще ее мучило – что именно, она так не смогла разобраться.
Инна мыла ноги Немой. Красный, с круглыми розовыми разводами таз чуть подтекал. Но им всё равно продолжали пользоваться: ведь если мыться быстро, то воды вполне хватало. А лужа на кофейно-кафельном полу – с уходящими в канализационную бездну решетками, – разве это проблема?
– Я тебе расскажу про него, баб Тонь! Тебе одной только… – зашептала девушка. В старой душевой никого больше не было, разве что мокрицы следили за ними из темных углов. Но Инна всё равно прятала голос: у богадельни, она знала точно, есть уши. – Это Тени его схватили, ума лишили, своим сделали. Он не такой, не такой, понимаешь? Лучше его нет никого…
Немая почесала живот. Мыть ноги ей нравилось, ее это убаюкивало: всё вспоминалось родное Лебяжье, откуда ее привезли силком – после большого огня.
– А может, и не Тени это вовсе!.. – засомневалась девушка и остановила мочалку на левой ноге, где у Немой бугрились русла варикозных вен. – Может, это Доннова всё подстроила? Ведьма она, точно говорю!
Немая замерла, а потом беспокойно завозилась на табуретке. Старухе вдруг представились куры – обыкновенные куры, которых она держала в Лебяжьем. Она замычала и, поджав ноги, начала отодвигаться от красного таза.
– Что? Тоже не любишь ведьм? – Инна улыбнулась. – А ты в курсе, что она меня чуть не задушила? Сейчас расскажу. Да ты чё, баб Тонь, ноги-то поджала? Опускай давай, сейчас уж домоем тебя. Так вот: дело было ночью, это года два назад, в ноябре. Я заснула и чувствую: что-то тяжелое на меня навалилось. Глаза открываю, а Доннова сидит на мне верхом! Уселась мне прям на ноги. Волосы распущёнкой, глаза блестят – жуть просто! Я пытаюсь пошевелиться – и никак. И тут она руки свои приподнимает, ме-едленно так, – и тянет их к моей шее. Я и опомниться не успела, а она уж душит меня…