После своей учебы, он приехал в субботу вечером из Москвы и переночевал в городе, где работал, в нашей квартире и в воскресенье, наконец, приехал домой. Вид его снова меня расстроил. Все чаще я смотрела на него и не могла определить: он заболел, что-то случилось или он чего-то недоговаривает? Какой-то красный, измучанный, взгляд неопределенный то замирает, то бегает. Но если он понимает, что я хочу выяснить это, то он возвращается в обычное свое состояние: становится веселым, приветливым. Только есть он не захотел. Рассказал об учебе, спросил о семейных делах. Не успела я рассказать ему о своих субботних проблемах, как он вдруг заговорил о том, что ему надо будет уехать. Потому что утром в понедельник, очень рано, до работы, надо посетить ту сгоревшую подстанцию… Очень осторожно, как сумасшедшему, я возразила, что это уже было… Но он продвигался к двери. Было лето, одеваться не надо, в чем был, в том и собрался выходить. Тогда я взмолилась, не понимая ровным счетом ничего: «Подожди! Я хотела с тобой поговорить!» Это только усилило мои подозрения, что он не в себе, потому что он выскочил почти бегом, сел в машину и уехал.
Я не плакала, я рыдала! Кто бы мог мне объяснить, что произошло? Позднее выяснилось, что кое- кто мог бы очень подробно рассказать о том, чего я не понимала, мог бы помочь снять с меня розовые очки, записать на курсы по развитию критического мышления, мог бы разъяснить слова из Библии «не сотвори себе кумира». Таких людей было, оказывается, много. Но они все молчали. У них были свои причины, свои правила, свои заповеди или вообще своя «библия».
Я проплакала долго, бесконечно набирая его номер. Его телефон был выключен. До самой ночи я пыталась дозвониться, наконец, решила лечь спать. «Утро вечера мудренее», -подумала я. Но тут раздался его звонок. Из телефонной трубки голос в одиннадцать часов вечера звучал бодро, простодушно, как ни в чем не бывало:
–Ира, ты звонила?
–Да, а ты не отвечал…
–Я был занят. У меня была деловая встреча.
–В воскресенье? Вечером? Ты врешь. У тебя кто-то есть? -ткнула я пальцем в небо. Кстати, я сама не понимаю, как мой язык сам это произнес, ведь я так не думала. Вообще-то мозг, наверное, хранил файлы с примерами, что так бывает. Но это никак не относилось к нему, моему мужу. Он не успел бы о таких вещах и подумать, он так занят! Он скорее подумает о Родине, о счастье всего человечества, о родных, о наших детях и племяннице, которую по воле судьбы нам пришлось воспитывать. Он так всех любит! Он бесконечно любит меня (у меня есть сотни примеров и доказательств и ни одного обратного)! Нет, одно доказательство было, но я восприняла его как желание зачем-то меня задеть, как его черствость. Было это лет десять назад. Мы ехали на машине от родственников и пели, как всегда, песни. Мы часто пели, веселились, смеялись, бывает, дурачились. В тот раз запели «Ямщик, не гони лошадей». Дойдя до слов «мне некого больше любить», он замолчал. (Если кому-то вообще не пришло бы в голову, то я на стихи и песни реагирую душой, прямо открытой и кровоточащей, как рана. Если, как поется в песне, человек потерял свою возлюбленную и ему некуда больше спешить, ему некого больше любить, то я воспринимаю это буквально. Другому есть кого любить. У кого-то есть «запасной аэродром»). Я не задавала вопросов, но было неприятно, был явный намек, мне было тогда даже больно. Просто петь нельзя было? Но, он не сдержался тогда, намекнул. И понял, что его жена никогда ни о чем не догадается, у нее в эту сторону нет способности думать. Она любит и верит. От всех провокаций у нее стойкий иммунитет. Она научилась все объяснять в свою пользу, в пользу верности и любви. Я не подумала тогда, что его намек именно об измене, я увидела его колкость, намек, что такое бывает. Что он такое допускает. Он тестировал меня! И все про меня давно понял.