Как зло – кот идеален. Если раньше мы бунтовались, то теперь подчинились его воле. Кот высечен из кремня и стали. Мы смотрим на него со страхом и восторгом. Мы готовы идти ради кота куда угодно, – хоть в “Пятерочку”, за кормом, хоть в ад. За тем же самым кормом. Тем более, что цены там одинаковые.
Кот ходит по кухне, как взбунтовавшийся беспилотник. У него нет маршрута и нет угрызений совести. Он не просто жрёт, он нас учит. Каждого в отдельности. У Жанны кот отобрал треску, разодрав пакет с леденящим криком “I am free!!!”. Затем пошел в келью Полины и нажевался там арахисовыми орешками. Причем, ел нагло, сплевывая шелуху на пол и на учебник химии. И если плевки на пол девочка коту простить смогла, то за химию он выхватил-таки между ушей.
Кот не расстроился. Ухмыльнувшись, вихляющей походкой гопника он пошел пить мой гранатовый сок. И выпил ведь! У меня-то иногда от кислинки лицо передёргивает, чего уж говорить о волосатом шпиндике. Думаю, в роду кота не обошлось без люциферовой крови. Должен же он был от кислоты хотя бы поморщиться. Но нет. Покер-фейс и последующая икота.
Венцом пищевой саги кота на вчера стала аннексия макарон у Дака. Собак получил от нас в подарок немного спагетти. Кот пихнул лабрадора плечом и встал, как эскадронный конь, рядом. И они стали есть одновременно из миски Дака.
Конечно, собак запросто мог дать пинка под зад распоясавшемуся коту. Но добряк и миляга Дак лишь стал всасывать спагеттинки быстрее. И часто-часто стучал передними резцами, тревожно посматривая на мелкую мохнатую пакость.
Кот был на высоте. Он вёл себя как дипломат на пресс-конференции – солидно, значительно, произнося лишь общеизвестные глупости. Тщательно пережевывая чужую еду, кот изредка вскрикивал, как чайка: “А-ааа!”. То ли от удовольствия, то ли от ощущения власти. На растерянного Дака он даже не смотрел.
“Это не кот, это тот самый летающий макаронный монстр, которому поклоняются пастафарианцы”, – подумали мы. Кот ничего не ответил. Он ухмыльнулся и пошел фотографироваться. Он ещё и тщеславен…
P. S. Если кто думает, что бедный котик голодает, тот пусть даже не помышляет говорить об этом вслух. Бегемоты столько не едят, сколько откушивает эта пустая самоходная канистра.