Прямо за забором церкви жили местные бомжи. В светлое время суток они просили милостыню у входа в храм или присутствовали на службе, после закрытия некоторые из них шли сюда – есть, выпивать и спать.
Иногда на этой почве между ними возникали конфликты, которые часто заканчивались мордобоем. Поэтому храмовые псы поднимали лай и могли успокоиться, только если дерущиеся уходили из этого места.
Это обстоятельство очень не нравилось бомжам. Они решили приручить собак. Начали с Умки, так как ее будка была не в закрытом вольере, а во дворе. Стали они носить ей со столовой кости с жилками да куски требухи. Это стало известно священнику. Он запретил им это делать, да только они его не слушали, все кормили и кормили. Собака принимала пищу и перестала признавать в них чужих людей и соответственно реагировать на их буйства.
Даже стало доходить до наглости. Сторож и я несколько раз заставали Леху Попрыгунчика у вольера с Умкой, когда он играл и гладил ее. К слову сказать, на территорию храма он попадал, мастерски вскрывая немаленький навесной замок.
Медленно наступила осень. Земля повсюду стала укрываться ковром шелестящих под ногами сухих желтых и оранжевых листьев. Дни стали короче, а ночи длиннее. Температура по утрам стала заметно ниже. По ночам подмораживало.
Утром, как обычно, Вячеслав Владимирович вынес собакам чашки с остывшей мясной кашей и не нашел Умку. Ее не было нигде, и только от костра за забором шел неприятный запах паленой шерсти.
Сторож отпер калитку и вышел посмотреть. Он увидел ужасающую картину: пьяные бомжи полулежали вокруг костра и… доедали Умку. Вокруг потухающего костра валялись пустые бутылки от водки и обглоданные собачьи кости.
Бедная, доверчивая, Умка!!!
Часто у нашего храма просил милостыню Алексей, или, как его называли знавшие его, Леха Попрыгунчик – за то, что в пьяном виде вскидывал руку в воздух и смешно подпрыгивал через каждые пару шагов.