– И хорошо. Я буду водить тебя пастись вместе с козами. Мюриэл будет тебе за компанию. Смотри, не зарази ее блохами.
Но сама все продолжала всхлипывать. У ее смелости тоже были пределы.
Пришел трактирщик и перенес его в коттедж, где ему уже постелили на диване у камина. Подскочила температура, он продолжал кашлять кровью. На третье утро, когда изо рта на простыни стала сочиться черная желчь, она позвонила из «Плуга» своему брату Лоренсу. Несмотря на всю безнадежность ситуации, в этом чувствовалась благосклонность судьбы: Лоренс О’Шонесси считался одним из лучших специалистов страны по лечению туберкулеза. Он поможет.
На следующее утро, под сплошным ливнем, его перевели в большую карету скорой помощи. Когда дверь закрылась и машина сдвинулась с места, он смотрел в окно, как Айлин машет ему и исчезает вдали.
* * *
На третий день в санатории Лоренс, высокий и строгий в хорошо скроенном двубортном костюме, появился в дверях с папкой в руке.
– Больше никаких чертовых войн за человеческое братство!
Оруэлл знал, что Лоренс никогда его не одобрял, и понимал, почему: в конце концов, с какой стати знаменитому хирургу радоваться, что его младшая сестра выскочила за итонца, который пишет о чахоточных нищих, шахтерах да анархистах и не имеет ни гроша за душой?
– Мне не нужна благотворительность, Лоренс, и это неправильно, что мне досталась собственная палата, тогда как ветераны лежат в общих. Я же слышу их разговоры. Я не против переместиться.
– О, не переживай, старина. Ты отработаешь свое лечение тем, что станешь темой моей будущей монографии.
– О чем?
– О туберкулезе.
Оруэлл кивнул.
– Это я устроил тебя отдельно, под свое наблюдение. Чтобы не было ошибок в данных.
С этим спорить было невозможно.
– Похоже, старый очаг – наверняка подцепил у какого-нибудь грязного бродяги или шахтера. Но точно сказать нельзя. Нужны постельный режим, свежие продукты и витаминные инъекции. И никакой печатной машинки. Это я пообещал Свинке, а слово Свинки, как мы знаем, закон.
На этом он ушел, сунув папку под мышку, так и не показав пациенту свои подсчеты: если случай серьезный, то с семидесятипроцентной вероятностью тот умрет в течение шести лет, а если не умрет, то с девяностопроцентной вероятностью не протянет следующие пять.
Оруэлл задумался, чем теперь ему заняться, если нельзя писать. К счастью, Лоренс оставил «Таймс» – ее можно читать целый день, но так и не дочитать. Уже многие недели новости были безрадостными. Правительство Народного фронта Блюма