П е р в а я. Вот вы и получили приглашение, Аметистов. Есть шанс поквитаться. В чем сомнения?
А м е т и с т о в (выпаливает). Да, неуютно мне! Что-то внутри грызет. Боюсь, как бы не совесть. Конечно, фантастика, дичь, но вдруг впрямь она?! Поверьте, миледи, никогда раньше такого не было, и вот опять! (Прижимает руку к сердцу.) Тебе как родной скажу: не по душе мне идея прищучить Мишеля. Не злопамятен я. Даже если тот из Бендер – Христос, а я лишь Предтеча.
П е р в а я. Не понимаю… Так зачем приехали, Аметистов? Сидели бы дома.
А м е т и с т о в (досадует). Какой дом?! Прогорел, начисто прогорел. Сам просил 20 копеек у пацанвы. Но тут телеграмма, а телеграмма – всегда шанс. Тем более проезд оплачен, паек и деньги на карманные расходы обещаны. Вот и подумал: пока есть возможность, надо рвать когти. А в Москве, видать, фирма солидная, промашки, чую, не даст. Заодно Мишеля отобью. Постою горой. Вот начнут его гнобить за монокль и прочую контрреволюцию, примутся вешать белогвардейские и сатанинские ярлыки, тут я и встану. Зычно, громогласно! (Прочищает голос.) Руки прочь от Мишеля! Кто вы такие, чтобы судить Маку – настоящего мужчину, носителя логоса Аполлона? (Переходит на интимный говорок.) Кстати, вы не в курсе, миледи, кому пришел в голову сей натуральный маразм? Кто придумал судить классика?
П е р в а я (очень просто). Я. Это я придумала.
Пауза.
А м е т и с т о в. Пардон! (Кланяется, прижимает руки к груди.) Был счастлив лицезреть, но сами понимаете, трамвай… Пора восвояси… Дети малые, не кормленные… чайник на плите, часы-кукушка в ремонте… Пардон!
П е р в а я (вздыхает). А как же «руки прочь!»? Эх вы, Аметистов! Шлепнуть вас надо… (Аметистов порывается бежать.) На месте, прохиндей! Дрожать, бояться!
Аметистов замирает. Первая открывает дорожную сумку, достает оттуда судейскую мантию, парик с буклями. Одевается.
П е р в а я. Ну-ну, Аметистов, очнитесь. Не принимайте близко к сердцу. Лучше посмотрите на меня. (Аметистов поворачивается, сразу припадает на колени.) Это лишнее. Хотя если вам так удобно… пожалуйста. Жаль, зеркала нет! Впрочем, Аметистов, скажите: как я вам в рабочем платье? Годится фасончик? Можно мне доверить суд над носителем логоса Аполлона? Вашим разлюбезным Мишелем?
А м е т и с т о в (истово). Не велите казнить, гражданочка судья! Ничего не знаю, никого не видел! А из Зойкиной квартиры утек, будучи в духовном смятении, находясь в беспамятстве.