Лексус: «Я муравьев в детстве ел».
Фрейя: «Тогда попробуем, врубай камеру».
Лексус сделал музыку потише и включил камеру. На экране появилось лицо Фрейи. Оно казалось еще бледнее и накрашеннее, чем накануне. Девушка смотрела на него ничего не выражающими глазами и методично жевала жвачку.
– Привет, – снова поздоровался Лексус.
Она молчала. Он помахал ей рукой и криво улыбнулся.
– Я так и думала, – наконец выдала она, надула и с громким хлопком лопнула пузырь из жвачки.
Лексус вопросительно приподнял бровь.
– Сначала ты скажешь: «Привет!», я отвечу: «Привет!», – пояснила она, растягивая слова. – Потом спросишь: «Как дела?». Я скажу: «Ок». Ты поинтересуешься моими увлечениями, я отвечу: «Ничего особенного». А потом спросишь про бойфренда. – Она приблизилась к камере, и свет от монитора сделал её лицо совсем белым, будто призрачным. – И я тебе больше никогда не отвечу. Потому что все эти вопросы такие плоские, такие дебильные. На фиг вообще это спрашивать, когда подкатываешь к девушке, скучный тупица!
Лексус на секунду замер, но быстро взял себя в руки.
– На хрена мне твои дела? – он откинулся в кресле, и голос его стал жёстче. – Тем более, бойфренды. Я вообще-то спасибо хотел сказать. Что поддержала тогда. Но вижу, дела у тебя стрёмнее, чем мне казалось.
– Я тебя предупреждала, – не меняя интонации сказала она и пожала плечами.
– Предупреждала… – Лексус потянулся за сигаретами, лежавшими на краю стола. – Так бы сразу и сказала: «Я долбанутая». А то прогнала так скромненько: «Странная я…»
Он щёлкнул зажигалкой, небрежно спросив:
– Ты не против, если я закурю?
– Можешь даже застрелиться…
Её вытаращенные глаза казались огромными. Она не моргала. Лексусу стало не по себе от её взгляда. Надо же, какая ирония – единственный человек, по достоинству оценивший его песню, оказался больной на голову девицей. Не очень-то жизнеутверждающе… Дым от сигареты поплыл по комнате.
– Что уставилась? Хочешь напугать меня, что ли?
– Оно мне надо?
– А чё я тогда боюсь?!
– Потому что ты трус.
– А может, потому что ты страшная?
– Ты думаешь? – слегка растеряно спросила она, и в её голосе ему почудилось что-то детское.
Он внимательно вгляделся в её лицо: за тёмными тенями прятались синие глаза, на мертвенно-бледном лице маленький нос, пухлые губы, чётко обведённые чёрной помадой. По отдельности ее черты, может и ничего, но все вместе… Он замялся: