Эссенцер младшей лаборатории,
Везитта Мбура,
234 г. от начала движения
1
О выходных не могло быть и речи. Фелагс проснулся утром от оповещения Ротра Сирегвада. Старший мерценас скомандовал сонному Келгоду немедленно явиться в малую лабораторию некого старика Ро. Еле открывший глаза Фелагс успел только предупредить о своем скорейшем прибытии, но времени на уточняющие вопросы ему выделено не было.
Уютная комната едва ли хотела отпускать своего хозяина. Она была небольшой, тесной, но с высоким потолком, с односпальной кроватью и угловым столиком. Возле выхода ютился вытянутый до потолка шкаф, но это было не единственное место, куда Фелагс складывал свои вещи. Под столиком находилась встроенная дверца – из скрытой тумбы был сооружен сейф. Над кроватью виднелись несколько полок.
Таких комнат на поезде было достаточно. Жилища бликзерийцев с толстыми стенами мало чем отличались друг от друга: их объединяла узкость, порой являющейся катастрофой для тех, кто живет не один. Кому-то жилось шире и комфортнее. Однако каждый житель пытался придать своим комнатам что-то особенное, то, что отличало бы их от других каморок необычностью, уютом, ароматом или свечением.
На потолке у Фелагса были подвешены ловцы света из разноцветных стеклышек, переливающихся при тусклом сером свете из широкого окна комнаты. Они тихо звенели под качанием «Тесака» и создавали мелодию, которая казалась Фелагсу из какого-то далекого, чужого ему мира, будто бы одним днем этой вещицы не было, а ночью ее принесло существо из незнакомой ладоги.
Ловцы света достались ему, по словам отца, от матери. Будучи беременной, она разбила в «Маневре» резную бутыль с высокосортным фруктовым напитком и, упросив любезного к дамам в положении Гонца собрать стекла самостоятельно, сделала из остатков незамысловатую вещицу. Фелагс часто вспоминал, как задумчиво застревали глаза отца на ловце в тот момент, когда он говорил о животрепещущем восторге жены в моменте рукоделия.
Это было единственное, что добавляло разнообразие комнате Фелагса, и ничем он так не дорожил, как этими стекляшками. Именно ловцы света, по словам Алледа, говорили о его друге больше, чем форма мерценаса и изысканной красоты эфес, и превращали, как говорила уже Мелззи, «клетку для забитого птенца в сказочный лес для экзотичной пташки». И ведь все выражения она брала из старинных мемуаров выживших, думал Фелагс. Таких метафор обычному бликзерийцу без помощи книг не придумать.