– Ты разве не слышал, что на днях из лаборатории эссенции сперли?
– Слышал – это мягко сказано. Еще и на казни виновного побывал.
Губы Яхвена расплылись в улыбке, а глаза с долей зависти заблестели. Фелагс знал, что мерценас любитель до таких представлений.
– Я бы на такое посмотрел. И, представь, как мне не повезло: прием пищи по контрольной карте у меня сдвинулся на день, и вчера я не смог попасть в «Маневр», – Яхвен сморщил нос и прикрыл глаза, потирая спину. – Молния меня подери, как чувствовал, что пропущу подобное зрелище! Ну и гром с ним, то ли еще будет.
Яхвен посмеялся своим фантазиям и мыслям, смотря куда-то мимо Келгода.
– Да, то ли еще будет! Чувствует моя больная поясница, Фелагс.
Фелагс задумчиво посмотрел на скрючевшегося Яхвена.
– Келгод, вот ты где! – из соседнего вагона показалось лицо старшего мерценаса. – Как там небеса?
3
Ротр Сирегвад особо не объяснялся. Он сразу же отдал приказ войти внутрь, и Фелагс, закрепив снаружи «Тон» для вычисления тех, кто подслушивает, стал возле двери.
Малая лаборатория старика Ро представляла собой вместительную высокую комнату (если сравнить ее с тесным уголком Фелагса). Здесь пахло химией, но не простой, а волшебной: резкий запах заставил Келгода последовать примеру старшего мерценаса и надеть специальную маску с дыхательным блоком. Пары не были смертельны в легких дозах, но для непривыкшего бликзерийца мог напомнить о себе затрудненным дыханием и головокружением.
Вокруг стояли столики со стеклянным оборудованием для создания эссенций. Именно в таких лабораториях производилась «Искра»: здесь бликзерия с помощью эссенцеров превращалась в питательную для всех и вся жидкость. В комнате было много вентиляционных выходов, а также люк, которым, судя по его ржавчине, никто не пользовался. В углу стоял шкаф с холодильными сейфами для хранения готовых эссенций и маленькая печка с подвесным чайником. Из него Ротр Сирегвад в ту минуту наливал в чашку горячего напитка, чтобы поднести его старику в потрепанном кресле.
Старик Ро, опытный эссенцер, чей век уже постепенно подходил к концу, выглядил совершенно безжизненным. Точнее, тело его медленно двигалось, а грудь под синим рабочим халатом хрипло вздымалась отяжеленным дыханием, но глаза… Слезившиеся морщинистые веки почти накрыли раскрасневшиеся белки. Фелагс с удивлением осознал, что старик вдоволь наплакался. Только у маленького и неугомонного в истериках дитя могли быть такие заплаканные и мокрые от слез белки, несмотря на то, что на «Тесаке» крайне редко рождались дети – пять-шесть младенцев раз в четыре года.