Женщина на мгновение умолкает и внимательно смотрит на эти молодые лица.
– Уппсальский университет, в стенах которого мы сейчас находимся, славился своим анатомическим театром . Знали об этом?
– Да, – раздались нестройные возгласы.
– Последний анатомический театр в Европе находился именно здесь, в этом здании и в этом помещении. Этот стол повидал немало трупов. Обычно они лежали на этом столе, а перед вскрытием их переносили на соседний стол с металлическим покрытием. К сожалению, он не сохранился. По крайней мере, так говорят местные историки, но я думаю, если хорошенько потрясти подвалы и чердаки, его можно найти, – Лилибет улыбалась.
Студенты подхватили её юмор, и волна смеха прокатилась по трибунам.
– И вскроем кого-нибудь! – Молодые люди откровенно веселились. Преимущественно в этой группе были будущие нейрохирурги, психиатры и неврологи. Она в этом семестре читает для них какой-то невразумительный по содержанию курс по истории медицины. Правда, Лилибет никогда не следовала строгим правилам, и программу соблюдала условно: у неё всегда было что рассказать студентам.
– Увы, в наше время анатомические театры запрещены, – Лилибет разводит руками.
Женщина подходит к столу и проводит по его поверхности. Сотни пылинок взмывают вверх и начинают хаотичный танец в солнечных лучах, которые не просто собираются в одном месте, но и загадочным образом кружат, подчиняясь невидимому потоку. Лилибет присаживается на холодный мрамор и внимательно смотрит на студентов. Женщина словно находится под мощной лампой.
– Правда, удивительный свет! Архитектор этого корпуса, Герман Холмгрем13, очень долго не мог найти рационального решения для создания именно этого помещения. Он несколько месяцев бился над проектом, но всё было безрезультатно. В своих дневниковых записях он вспоминал, что безумие преследовало его, он сходил с ума, пытаясь найти решение для дополнительного освещения. Понимаете причину?
– Университет продавал билеты в анатомические театры!
– Да, всё верно. Это был отличный бизнес, и он требовал зевак, желающих на это смотреть. На одного студента-медика приходилось трое любопытных. Вскрытия растягивались на 8 часов, а в иных случаях – на несколько дней. Для таких целей требовалось хорошее освещение. Вечером это были факелы, свечи, потом газовые лампы. Днём – естественный свет. Но как собрать эти скудные лучи? Это казалось неразрешимой задачей. Герман сомневался в своём таланте архитектора.