Петр поделился своей идеей только с Дусей, зная, что она болтать не станет, а то и схлопотать можно от начальства-то…
– Идите, капитан, и работайте, дело это будет на особом контроле, – напутствовал его начальник, и Лебедкин, вспомнив Дусины наставления, молча вышел.
Дуся велела ему с начальством никогда не спорить, а только кивать и отвечать «так точно» и «будет сделано», а все вопросы решать потом в рабочем порядке.
– Ну что, Петя, скучаешь без Дуси? – сказала в приемной секретарша Софья Павловна, жалостливо глядя на Лебедкина.
Софья Павловна была дама суровая и к сотрудникам относилась не слишком любезно, глядя с легким презрением на этих горластых, непричесанных и нахальных индивидуумов, однако с Дусей после некоторых событий находилась в нежнейшей дружбе[2].
И часть своих теплых чувств перенесла на капитана Лебедкина, оттого и посочувствовала сейчас ему, одинокому и неприкаянному.
– Когда она вернуться-то обещала? – спросила Софья присевшего рядом Лебедкина.
– В конце недели… – вздохнул он и умял половину банана, подставленного ему Софьей Павловной.
– А ты хахаля-то ее видел? – не смогла она удержаться.
– Да видел один раз, когда он ее на машине подвозил…
– Из себя-то он какой – блондин, брюнет? – оживилась Софья Павловна.
– Блондин… – уныло ответил ей Лебедкин, – или брюнет… Да не помню я!
– Ну тогда иди, Петя, к себе! – велела Софья Павловна. – А то наш скоро на совещание в управление поедет, так чтобы тебя не увидел. Иди уж от греха…
И капитан поплелся к себе.
По дороге он позвонил в криминалистическую лабораторию, и там ему нелюбезно ответили, что трупов много и оперативников много, а экспертов мало и что ишь чего капитан захотел – подавай ему отчет о свежем жмурике буквально сегодня. Да с дубу они там все рухнули или со вчера не проспались, что такое просят? Да у нас очередь на неделю!
И так далее, только другими словами, так что капитан и слушать не стал.
По дороге он остановился у кофейного автомата, но и тут поджидало его разочарование: автомат был сломан, так что Лебедкин поплелся к себе, уныло шаркая ногами.
Жизнь казалась ему серой и безрадостной, работа – скучной, а сам он чувствовал себя старым и никому не нужным.
Он обвел взглядом крошечный кабинет и со вздохом открыл записи допроса гражданки Рыжиковой. Именно там был записан адрес потерпевшей Ромашкиной Марианны Сергеевны, а также номер квартирного телефона.