– Да, но почему тебя не интересует, что я скрыл правду?
– Потому что это твоё личное дело. Уволь меня от семейных разборок. Ок?
– Конечно, друг.
– Друг?
– А почему бы и нет?
– Действительно.
Диккой резко разворачивается перед выходом и моментально оказывается перед лицом Илии: ладони намертво прилипают к его вискам, сжимая их в тисках, глаза от страха расширяются, не успевая переключиться на бело-серебристый цвет и оба смотрят друг на друга неотрывно, пока голова не освобождается и паралич не отпускает руки, прижатые к побелевшим костяшкам.
– Ты как лешего творишь?
– Ускорил процесс реабилитации, избавил тебя от последствий. Не бойся, не видишь, мои глаза ярко-голубые… я чувствую это. Исцеление.
– Прости, всё произошло так быстро.
– Виноват, в следующий раз стану предупреждать.
– Так ты решил остаться?
– Возможно, – Диккой мысленно черканул заметку – адмирал скрывает что-то, что касается его личности. Надо выяснить, но по-другому. Разговорить? Да. – Попробуем что-нибудь менее радикальное, чем пьяная вечеринка?
– Как на счёт попробовать местный чай? Отличный вариант неформальной беседы.
– Было бы прекрасно. Друзей захватишь?
– Севу, Лёву и Макса. Они в курсе, почти многого о «Хранителях Зари».
– Супер. Когда?
– Я подумаю.
– Рад, что вы проснулись, – в медблок заглянул сам Северянин, приодетый в традиционно «советском» стиле научного гения. Его аура буквально сияла силой власти и желания истинного учёного-исследователя, но внешний облик буквально призывал увидеть в нём защитника от внутренних и внешних демонов. – Диккой, Илан или Мебиус?
– Илан.
– Хорошо. Как себя чувствуешь? Мой сын бывает кошмарным в стремлении напакостить мне.
– Всё в полном порядке. Правда.
– Ладно, – дружелюбный и заботливый отцовский взгляд исчез в мгновенье, стоило перевести его на Илию, предупреждающий теперь о серьёзных проблемах, которые последуют за ребяческой выходкой. – Илан, расскажешь, как цвет твоих глаз меняется? Какой фактор ключевой для его перемены?
– Думаю, это как-то связано с настроением, проявлением эмоций, – Диккой чувствовал себя неловко, усаживаясь на край капсулы. «Отец» был к нему добр, но потребность в ответах, заставляла видеть в этом мужчине ещё одного дока Конрада. – Ярок-голубой при добрых, светлых эмоциях, ало-кровавый при злых, тёмных, и фиолетовый оттенок… не могу точно выразить, это вышло случайно… при покое, ощущении стабильности, баланса.