Видите ли, еще в школе (куда ему, в отличие от многих его ровесников, вообще повезло попасть) молодой Джон Годфри изучал самые обычные для ребенка из его непритязательного сословия предметы: чтение и письмо, а также географию, математику и историю. Школа была маленькой и частной, существовавшей на благотворительных началах местной церковной общины, так что обучение в ней могли себе позволить оплатить даже самые малоимущие ремесленники.
Мальчику нравилось учиться, и на одном только получении знаний, будь его воля, он бы и ограничился (ибо вооруженные палкой старосты, регулярно бьющие младших учеников «для поддержания дисциплины», не способствовали укреплению любви к школьной скамье). Джон в целом справлялся сносно со всеми предметами, но больше всего он любил историю. Чем больше он слушал рассказы учителя о минувших эпохах, тем сильнее внутри него разгорался интерес и крепла очарованность тем, что когда-то существовало, но чего больше не было рядом. Узнавать о великих правителях, о сражениях и событиях прошлого было похоже на открытие ворот в какой-то совершенно другой мир, и, как только это чувство захватило ум и сердце юного Джона Годфри, оно уже не отпускало его никогда.
Так вышло, что из всех выдающихся людей, о которых рассказывал на уроках учитель истории, Джону почему-то большего запомнился самый, казалось бы, неоднозначный человек. Это был не король, не духовник, не путешественник и не полководец. Не предприниматель и не пират. Не художник и не святой. Нет! Из всех известных англичан в истории младшему сыну ремесленника из окраинного портового города приглянулся, ни много ни мало, ВОЛШЕБНИК. Придворный астролог королевы Елизаветы по имени Джон Ди, гений математики и технических вычислений, который, по слухам, в XVI веке изобрел некую «ангельскую магию» и даже «ангельский язык».
Как необычно. Как интересно! Личность доктора Ди манила и притягивала юного Годфри, живущего спустя двести с лишним лет после прославленного оккультиста. Сколько раз мальчик воображал, что мастерская отца – это настоящая алхимическая лаборатория, а куски черного гагата – грубый свинец, которому суждено при помощи магии превратиться в золото? Сколько раз он тренировался подписываться, как настоящий волшебник (к тому же тезка!), выводя чернилами не «Джон Годфри», а «Джон Ди»? Сколько раз он представлял, как и сам когда-нибудь сумеет рассчитывать движения звезд и понимать таинственные символы? Как часто при решении множества задач, которые подкидывала ему жизнь, он думал: «А как бы справился с этим всем доктор Ди?..» Сколько раз все это повторялось? Ах. Боюсь, что ответы на эти вопросы знал только сам мистер Годфри.