Тим посовещался с директором, и оба они пришли к выводу, что Сотников был, без сомнения, тайным большевистским агентом, которого подполье, зная о его в целом глубокой приверженности марксистскому учению, решило использовать в своей деятельности. Мухин, конечно, был озлоблен на немцев за смерть своего отца, поэтому тоже охотно присоединился к подполью. Также директор предположил, что подпольщики наверняка уже успели незаметно для вспомогательных сыщиков дать знать соратникам об аресте Кореневой-младшей, и остальные члены организации или организационной ветви залегли на дно, поэтому посчитал нужным не тянуть с арестом тех, кто был уже выявлен. Дождавшись, когда Мухин снова явится в квартиру Сотникова, Тим отдал распоряжение об их аресте там же, а также об аресте всех взрослых лиц, проживавших с ними на одной жилищной площади. Так в тюрьму, кроме Сотникова и Мухина, были еще доставлены оба родителя первого и мать второго. В квартире, где проживал с родителями Сотников, было при обыске обнаружено еще несколько экземпляров коммунистических газет «Известия» и «Комсомольская правда». Первый допрос снова проводил Эман. Несмотря на внушительные жесткие меры воздействия, оба юноши отрицали свою причастность к подполью, хотя Сотников вроде начинал слабо поддаваться, говорить, что газеты попросил его подержать у себя некто Романов, работающий на вокзале, и что сам он эти газеты не читал, разочаровался в коммунистических идеях, потому и ушел из Комсомола. Проверка, однако, показала, что этот Романов был просто выдуман подследственным. Родителей подпольщиков жестким методам допроса не подвергали, хотя некоторое словесное давление было на них оказано, впрочем, по всему было видно, что старшие Сотниковы и Мухина, действительно, не имели представления о том, чем занимались их сыновья, хотя и не выказывали никакого раскаяния за своих коммунистических отпрысков, грубили полицейским и грозили тем некой скорой, правда, неопределенной, карой. Снова посовещавшись с директором, Тим распорядился отпустить родителей подпольщиков под тайное наблюдение.
И вот, теперь Тим прибыл в тюрьму для самоличного допроса молодых людей. После нескольких дней в тюремных стенах у них должен был наступить период апатии и тоски по свободе, по солнцу и свежему воздуху, по близким и друзьям, и у них было достаточно времени, чтобы задуматься, стоит ли дело, которое они себе выбрали, таких жертв. И первой перед Тимом сидела Степанида Коренева, у которой было найдено основное количество изъятых коммунистических газет.