Поскольку связь старшего Очерета и Ивановой с партизанами была налицо, и сами они казались фанатично преданными Коммунистической партии, первый их допрос проводился директором почти предельно жестко. Братьям Очеретам, чтобы создать впечатление, будто их сейчас же готовы убить, подручные хипо наносили удары обрезками деревянных черенков от лопат и прикладами винтовок, а не плетьми, удары которых хотя были более болезненные, но не могли перебить кость или сразу повредить внутренности. Конечно, хипо старались все-таки не забить до смерти и не искалечить подследственных на первом же допросе: расчет был больше на то, что Очереты устрашатся скорой расправы, так как мучительные, но не смертельные, удары плетей старший брат – коммунистический фанатик, наверняка готов был бы терпеть до бесконечности, а младший, похоже, все равно ничего не знал. Иванову на первом допросе секли плетьми, как обычно было принято, но долго, приведя в чувство алкоголем и продолжая, когда она потеряла сознание. Несмотря на жесткие методы, никакой существенной информации от этих подследственных получить не удалось. Виктор Очерет повторял бессмысленную версию, что склад оружия не его, что кто-то, наверное, соорудил и наполнил погреб еще до того как они с братом вселились в эту квартиру, хотя поселились там они еще до войны, а среди оружия было и немецкое. Евгений плакал и кричал, что погреб с оружием нашел случайно и не знает, откуда оно взялось и кому принадлежит, и что брат ничего ему про оружие не рассказывал, немцев они бить не собирались: просто пошутил он в разговоре с другом. Директор, понаблюдав за поведением младшего Очерета на допросе, предположил, что тот в самом деле не был осведомлен о делах старшего брата, но все же сказал Тиму провести второй допрос мальчика тоже. Иванова отвечала, что пришла к Виктору Очерету как к другу – и только, а откуда взялась записка с почерком Елены Мушикьян в ее сумке и что там написано – не понимает, и с самой Мушикьян не знакома.
Второй допрос подследственных по делу о складе оружия производил уже Тим – в тюрьме, еще не до конца излечившись от тяжелой простуды, но все же собравши силы. Старший Очерет и Иванова дожидались второго допроса в строгих камерах, младшего Очерета же Тим, опасаясь, что малолетний там долго не протянет или впадет в такое состояние, что уже ничего не сможет отвечать, распорядился поместить в обычную одиночную. До второго допроса подследственные еще не видели Тима, и он постарался произвести на них хотя бы нейтральное впечатление, относительно мягко, но настойчиво убеждая рассказать об их связях с подпольем, в особенности, откуда взялось оружие, для чего предназначалось, и что означает найденная у Ивановой записка.