«В пути попутчик – уже друг» – эта японская поговорка здесь подтвердилась. В соседнем купе ехал немецкий коммерсант. Проводник, показывая на него пальцем, смеялся: «Германец – буржуй». Оказалось, тот вез пишущую машинку, патефон и фотоаппарат.
Немец был обходительным, но самый добрый из попутчиков – русский из того же купе. Мое купе оставалось в моем полном распоряжении. По утрам соседи звали меня на чай и в карты. Моя ломаная русская речь их веселила – наверное, поэтому они меня полюбили.
Слева ехали молодой человек, сходивший в Перми, и бойкий мужчина лет сорока. Молодой пермяк мне очень нравился. Мы часто беседовали у окна в коридоре. Высоченный, он напоминал мне Бородина – такой же могучий, с добрыми голубыми глазами.
Вечером шестнадцатого прибыли в Новосибирск. Привезенная еда уже надоела, и я хлебала противное харбинское вино.
Сны. Кажется, за всю жизнь мне не снилось столько, сколько здесь. Будто путешествие во сне без пробуждения.
В Новосибирске сел мальчик лет пятнадцати. Поселился он, конечно, в соседнем купе, но сразу пришел ко мне, окликая: «Японка!». Выяснилось, что его мать – секретарь женского общества в Москве, и он едет к ней после года разлуки.
«Я пионер!» – бодро заявил он и убежал.
Сибирский поезд третьего класса – спокойное и веселое место.
Семнадцатого утром пришли за заказом на обед. Я согласилась. Официант открывал дверь и спрашивал: «Обед?». Достаточно ответить «да» или «нет».
Пермяк, кажется, впервые заказал обед и радостно щелкал пальцами. Прижавшись лбом к окну, я смотрела на чахлые березки, гнущиеся под метелью. Пермяк запел песню в духе танго. Русские так любят петь!
Мне даже пришло в голову: может, сойти с ним в Перми и стать его женой? Но разница в росте – почти два фута, да и языка я не знаю. Впрочем, до Перми еще далеко – есть время подумать.
Смешно, правда? Но в этом скучном путешествии только мечты и скрашивали дорогу. Чем же заняты пассажиры первого и второго классов?
На обед мы отправились с пермяком, немцем и его соседом – минчанином (так я прозвала его, потому что он сходил в Минске, у польской границы).
Меню: суп, омлет (без мяса), мучное блюдо (типа клецок), пудинг. В токийском кафе «Хонго» это стоило бы двадцать копеек. Здесь – три рубля (около трех иен).
«Горько, как хинное дерево» – вот что я почувствовала.