– Хороший выстрел! – одобрительно осклабился Шагайло, – Какие меры принял?
– Воздушку отобрали, составили протокол. Папаше выписали штраф. Обещал, что ущерб возместит. А парню внушение сделали, и всё. Пятнадцать лет оболтусу, уголовной ответственности не подлежит.
– А третий выезд? – спросил начальник, покручивая в пальцах сигарету, что было верным признаком скорого окончания оперативки.
– А третий… Ложным оказался. Вызывали: убивают человека! Мы приехали, а бабка, оказывается, храп соседа приняла за предсмертные хрипы. Соседа пришлось разбудить. Очень ругался.
Все снова похихикали.
– Ладно, – подвёл итог услышанному полковник, – Теперь по текущим делам. Кто у нас карманными кражами на Арбате занимается?
Николай шёл домой отсыпаться и отдыхать после дежурства. От метро «Арбатская» пешком минут десять. Вот и дом. Старая, ещё дореволюционной постройки четырёхэтажка без лифта. Поднявшись на третий этаж по лестнице, стены которой были «украшены» неприличными надписями и матерными рисунками (ой, наоборот!), Николай отпер дверь и шагнул в прихожую. Из кухни с чайником в руке вышел пожилой сосед Артемий Харитонович, тоже работник Органов. Бывший.
– Доброго утречка! С возвращением!
– И вам не хворать!
Квартира была трёхкомнатная, ведомственная, но в третьей комнате никто не жил уже два года. Жильцы уехали куда-то, но не выписались. И спросить нельзя: мало ли – спецкомандировка?
Войдя в свою комнату, Николай в очередной раз подумал, что ему повезло: комната была большая – 27 квадратов, с альковом и камином. А на полу не абы что, а дубовый паркет! Вселился он сюда после развода. Раздевшись, в одних трусах вышел на кухню. Открыл холодильник: пусто. Только банка «Сайры в масле». Вздохнув, вскрыл десантным трофейным ножом, съел без хлеба. Запил тепловатой водой из крана.
«Вечером надо будет в Гастроном смотаться…»
Голова была тяжёлая, хотелось спать. Поплёлся к кровати, но вспомнил: надо позвонить по объявлению! Вернулся в коридор, накрутил диск висящего на стене старенького телефона. На диске, кроме цифр, сохранились ещё и буквы.
– Алё! Я по объявлению звоню! … Ага, насчёт сна… Куда приходить? … А когда? В семь? … Понял!
Николай записал адрес огрызком карандаша на обоях.
– Да, а сколько денег с собой брать?
Ответ был: тридцать долларов. Девяносто второй год, только что распался Советский Союз, рубль стремительно обесценивался, поэтому все расчёты теперь происходили в американской валюте, изобретательно-стыдливо называемой «У. Е»* или «Убитыми Енотами».