Он схватил ближайшего пуделя за передние лапы и попытался заставить танцевать. Пес рыкнул, вырвался и отбежал к хозяйке.
– Ну и пожалуйста. Тогда жонглером, – Густав подкинул розетку, схватил со стола яблоко, подкинул и его, хлопнул в ладоши, пропустил розетку, попытался поймать ее у пола и получил яблоком по затылку.
Наступила тишина. Кристин с Петером переглянулись, опустили глаза, подняли их и снова встретились взглядами.
– Слушай, если у тебя нет времени чему-то научиться, – Кристин тоже присела, – ты можешь стать… фриком.
– Там ведь и делать-то ничего не нужно, – Петер поставил лоток на стол. Казалось, даже маски хмурились. – Просто ходишь среди гостей и веселишь их.
– Не беда, конечно! Дело-то обычное, взял и стал фриком. А деньги где на это взять?
Петер с Кристин опять переглянулись.
– Я откладывала деньги с прогулок с собаками. Петер – с масок. Мы могли бы тебе одолжить. У нас есть почти сто тысяч.
Петер выудил из холщовой сумки на плече потрепанную книжку из цирюльни.
Ага, давно с собой таскает. Когда сговорились? Никакой веры в лучшего друга! Густав надул губы и схватил брошюру, чтобы спрятать за ней обиженное лицо. Перед глазами запрыгали девушки с выращенными завитками рогов и розовым кустом вместо волос, мужчины с волчьими мордами и щупальцами вместо рук, кто-то непонятный с шестеренками вместо локтей и коленок.
– Мы на всякий случай просто, – прошептала Кристин. – Для перестраховки, чтобы из города не выгнали.
Повинуясь интонации ее голоса, один из пуделей подошел к Густаву и положил морду ему на колено.
– Вот! – Густав бросил буклет на стол и ткнул пальцем в страницу. – Выбрал.
– Крылья бабочки? – Петер глянул на страницу.
– Ага! Всего девяносто тысяч! В том году это был последний писк.
– Но, Густав, – Кристин опустила руку, и пудели бросились облизывать пальцы. – Это ведь для девушек.
– Я буду лучшим в мире… бабочком! Гвоздем Ночи Ножей!
Густав вскочил и бросился к туалетному столику Кристин. Там схватил шкатулку, высыпал на руку блестящие конфетти, что хранились там, и швырнул их в воздух. Искры кружились и на лету рассыпались на искры поменьше, пока совсем не растворились в воздухе.
– О, Густав, это ведь последние. С прошлой Ночи, – уголки губ Кристин сползли вниз.
– Не боись, будет у тебя килограмм конфетти. Я тебе десять тысяч килограммов принесу! На лету насобираю.