Не верится, еще долго не верится, а потом девушка рыдает уже дома. Жизнь кончилась. Она идет в ванную, ищет по ящикам, чем полоснуть себе по венам, чтобы тело, которое уже покинуло душа, тоже нашло свое место, ушло туда, откуда пришло. Земелька, возьми меня обратно. Но в этой дурацкой съёмной квартире нет ничего, чем можно решить судьбу. Решительно ничего! Нож на кухне – толстый и тупой, кроме него, только тупые кухонные приборы. Девушка лихорадочно перемещается по комнате, выдвигает ящики, сбрасывает на пол вещи. Что-то брякает. Ножницы вонзаются острыми концами вонзаются в пол. Девушка режет тонкую кожу на руке, но та не поддается. Ножницы отскакивают от упругой кожи, еще больше разжигают желание девушки довести дело до конца. Она остервенело тычет острыми краями в бьющуюся синюю вену. Кровь капает, затем брызжет, фонтанирует. Силы уходят, тело обмякает и сползает на пол, глаза девушки закрываются. Девушка видит со стороны, как недвижно лежит ее тело, приоткрыты глаза и рот. Она ждет, когда перестанет дышать.
На пороге возникает хозяйка квартиры. Приезжает полиция, скорая, все они беспорядочно кружат около нее. Девушка успевает схватить рюкзачок, пачкает его кровью, но не выпускает из рук. Она отключается от успокоительного укола в скорой, прижимает к груди рюкзачок. Во сне, она плывет на легком кудрявом облачке без всякого смысла и направления. Где-то далеко мерцают едва заметные крошечные льдинки звезд. Звезды тают, и по очереди, одинокими каплями, падают в бездну.