– А как ты можешь выбрать своих детей? Ты же их не в магазине купишь?
– Ну, – задумалась Лу́на, – как бы и нет, но как бы и да. Вот посмотри, ребенок же рождается совсем чистым. У ребенка нет языка, привычек, предрассудков, знаний. Значит, это буду давать ему я. В итоге, получается, что я выбрала, каким он будет со мной.
– Ты думаешь, что он станет, не пререкаясь, повторять все за тобой? – хмыкнула Зура.
– Ты с нами уже четыре года, а все думаешь о какой-то работе, которую тебе в голову заложили твои родители. Так что думаю, да, я буду настоящим тираном. Нет, даже не так. Я буду божеством, которому не возможно не подчиниться.
Махта улыбался, тихо прячась среди цветов. Минут десять назад мимо прошла бабушка, потому он не мог пошевелиться и у него затекли ноги. Наконец, Махта привстал, аккуратно выбрался из зарослей и отправился на кухню, где наткнулся на Сами. Она сидела с чашкой чая за столом и внимательно смотрела на Махту.
– В кого ты у нас такой?
Махта насыпал из кастрюли холодное рагу и сел за стол.
– Неподражаемый? – ответил он вопросом на вопрос.
– Прохвост и балбес.
– О, бабушка, разве это индивидуальные черты? Это все возраст, я повзрослею, – принялся Махта за остывшее блюдо.
Бабушка Сами надпила чай и сочувствующе посмотрела на Махту.
– Даже не знаю, что должно произойти, чтобы ты повзрослел. И уж тем более не знаю, что должно произойти, чтобы ты перестал вести себя как прохвост и балбес. Ты уже думал о женитьбе?
Махта поперхнулся.
– Это слишком странная логическая цепочка, наверное, женская, – сказал Махта, оправившись.
– Шути дальше, родители подберут тебе хорошую пару, от которой ты не сможешь отказаться. Ты не Лу́на, не папина дочка, отец с тобой играться не будет. Скоро праздник солнца.
– Да, похоже, придется бежать.
– Есть куда? – спросила бабушка с серьезным лицом.
– Пойду матросом на одно из суден, на котором мы закупаем ткани.
– Да, Махта, только помни, это океан бесконечный, а судно, на котором ты обоснуешься, место очень маленькое, гулять не получится.
Бабушка помыла чашку и вышла из кухни. Махта сидел и ковырял рагу. Есть перехотелось. Раз бабушка его предупредила, значит, родители уже обсуждали, с кем заключить сделку.
Вечером Махта оправился гулять по пустынным улицам Караре. Когда у большинства людей рабочий день заканчивался, шумные улицы становились свободными, все расходились по домам. Рассматривать здесь особо нечего. С затуханием Башни стали разгораться фонари, то тут, то там торчащие из стен. Воздух пах свежестью и становилось прохладно. Махта дошел до бань, а потом и до выхода из города. Он поднялся на поверхность, посмотрел на Караре, который в это время суток давал о себе знать лишь смутным бледным заревом над поверхностью земли. Парень прошел еще немного, чтобы добраться до заветных стен. Ему были нужны стены сада. Еще лет пять назад на одном из праздников, он понял, что может зайти в сад по верху стен. И он нашел маршрут, который лежал не через дома людей, а через места, где люди работали, а на ночь покидали помещения. Потому Махта с легкостью шел по этим стенам и совсем скоро добрался до нужного ему дерева, по которому он спускался в сад. Сторожа сада всегда спали в это время, волноваться было не о чем. Махта сел на стену, посидел минут пять, прислушиваясь к тишине, схватился крепко за ветку и спустился по дереву вниз. Ходил он в этом саду в одно и то же место – на лавочку, где рядом пели птицы. Очень редко с этого места можно было увидеть кусочек луны, случайно пробивавшейся сквозь тучи. Но в этот день было темно. Только птица заливалась пением, которое разносилось по округе.