Практические занятия в институте проводились с утра, а после обеда, пропуская лекции, она мчалась домой сменить Сандро, который занимался сыном первую половину дня. Это пять дней в неделю, на выходные его забирала мама. Так они просуществовали три месяца и страшно измучились.
Сандро, который сроду никого не опекал, безумно уставал от роли няня. К тому же он допоздна работал в мастерской и практически не высыпался. Прибежав вся в мыле с занятий и увидев картину полного запустения, Дарина не знала, за что схватиться. То ли Гриню в конце концов умыть и нормально одеть, то ли Сандро покормить и отправить в мастерскую.
Муж, обрадованный её приходом, разом веселел и убегал по делам, сунувшись на ходу в её шею щекотными бородо-усами и прикуривая в дверях маленькую трубочку. Возвращался он только к ночи, когда все уже спали, так что интимная жизнь как-то сама собой перенеслась на выходные, и супруги жили в напряжении.
Другим негативным фактором было полное отсутствие у малыша каких-либо полезных навыков. В свои четыре года он ничего не умел: ни одеться, ни раздеться, ни есть самостоятельно, не говоря уже о чистке зубов или завязывании шнурков. Гриня обладал совершенно младенческими реакциями: если игрушка, которую он держал в руках, его переставала занимать, он просто разжимал пальцы, нимало не заботясь о её дальнейшей судьбе.
В сочетании с устойчивой отстранённостью, неумением, да и нежеланием общаться, мальчик производил впечатление дикаря, выросшего в природной глуши. Он умел говорить, но пользовался этим даром только по необходимости. Если ему была нужна помощь, он кричал: «Идти всем сюда!», если хотел что-нибудь показать, раздавался возглас: «Смотреть на меня!».
Память и прочие способности в нём вполне присутствовали, только не явно. Он их, похоже, сознательно прятал. Как-то Дарина заметила, что, рассматривая книжку, Гриня двигает губами, и поняла, что он читает. «Ты что, умеешь читать?», – обрадовалась Дарина, так как радовалась всяким признакам развития пасынка, справедливо полагая, что в этом есть и её заслуга.
Гриня замотал головой и прекратил шевелить губами. Но и страницы перелистывать перестал. Было очевидно, что он не может читать без артикуляции, а вслух – не хочет, ведь тогда придётся начать, чего доброго, со всеми беседовать. И мама Даша перестанет читать ему такие интересные книжки, которые она специально для него брала в библиотеке.