Размечтавшись, ворона расправила крылья и подняла одну лапку, – прошлой зимой она слышала, как на городском катке девочки называли эту фигуру «ласточкой». Вообразив себя лёгким серебристым самолётом, ворона покачивалась, закрыв глаза. Она совсем забыла о шторме, а зря. Налетевший порыв ветра подхватил её, крутанул в воздухе и отправил прямиком в трубу!
В трубе было тесно, темно и, что самое ужасное, – в конце трубы она видела не серое небо, а камин и поленья в нём. Сколько ворона ни пыталась развернуться, чтобы выбраться наружу, она скользила всё ниже, ниже и наконец застряла так, что могла пошевелить только коготками на лапках, да слегка покрутить головой.
– Печально, – тихо сказала несчастная птица. – Кар.
Между тем музыка умолкла, и бабушка с Катей, ожидая возвращения родителей, стали готовиться к ужину. Замерев, ворона слышала то негромкий стук тарелок, которые девочка расставляла на столе, то неясное позвякивание вилок и ножей, а то замечала краешек платья Кати, пробегающей мимо камина.
Птица снова попыталась пошевелиться, но всё зря.
– Угораздило же застрять. – сказала ворона. – Кар.
Аккуратно сложенные полешки напомнили вороне, что прохладными вечерами она любила погреться в прозрачных клубах дыма. Но одно дело – греться, сидя на трубе, а другое – находясь в трубе!
– Прискорбно, – заключила она. – Кажется, сегодня я стану копчёной вороной. Кар!
– Кто тут? – любопытный голос прозвучал неожиданно, и, испугавшись, ворона снова громко каркнула.
– Бабушка, Серёжа! – позвала Катя. – Кажется, у нас тут ворона!
Затаившись, ворона наблюдала, как Серёжа заглянул в узкое отверстие дымохода, пробормотал, что ничего не видно, а потом внезапно вспыхнул яркий свет, на мгновение ослепив птицу.
– И правда ворона! Попробую вытащить её. – сказал мальчик.