– Ну так поспала бы ещё, мам. – Тесфаус подошёл и обнял её.
В свои пятнадцать он уже был выше матери. Она уткнулась в его плечо, Тесфаус положил руку на её голову в белом чепце. Волна страха стала спадать, мать задышала ровнее.
– Я не смогла сегодня заснуть. Проснулась от боли по всему телу. И особенно вот тут. – Она положила руку на затылок, вздохнула, сбрасывая некий груз мыслей и чувств.
– Ну так выпей отвар от мигрени.
– Это не та боль, сынок, – заговорила мать тише, с затаённой тревогой и отстранилась.
– Может, ты просто волнуешься от полнолуния? Ты же видела, какая сейчас луна, – Тесфаус искал оправдание, но чувствовал, что всё не то.
Мать только отрицательно мотнула головой. Оба вздрогнули от неожиданного грохота в дверь. Пока Тесфаус отворял, мать вернулась к столу и взяла одну из двух стоящих там корзин. Рыбак Гра́хто, с налитыми кровью от вчерашней изрядной выпивки глазами, тряс взлохмаченной шевелюрой и рычал, торопя повитуху. Он стоял огромной бородатой тенью в дверном проёме, держась за косяк.
Тесфаус подавил приступ злости. Грахто ещё накануне гонял своих семерых дочерей и беременную жену вокруг хижины, размахивая верёвкой. Орал, что пусть только попробует снова родить ему девчонку, тогда он утопит их всех в море.
Мать, проходя мимо Тесфауса, на миг остановилась и глянула в его глаза. И снова страх. Тесфаус дёрнулся к ней, но она улыбнулась и выскочила вслед за рычащим Грахто.
Тесфаус закрыл дверь, отогнал беспокойную мысль, ругнув себя крепким словцом. Подошёл к очагу и сел на лавку ждать. Мать вернётся, как только жена Гра́хто родит.
Как долго он ждал? Тесфаус не понимал, потому что течение времени растянулось, стало пластичным и в какие-то мгновения мелькало солнечным лучом или пролетевшей за окном птицей. И снова становилось тягучим, как мёд, стекающий из сот.
Тесфаус впервые испытал это, когда в дорп пришла весть о крушении корабля, на котором отец служил скафи́ром. Тесфаус, которому было тогда десять соло от роду, решил, что заболел. Сейчас снова повторилось подобное ощущение времени. А ещё после гибели отца Тесфаус стал чувствовать состояние матери.
Сидя у очага, по рыжеющим сполохам в западном окне, Тесфаус понял, что день клонился к закату. И тут время и действительность рванули дикой лошадью, и он услышал снаружи крики. Вскочил и бросился к дверям, за которыми морской ветер взметнул его длинные чёрные волосы вверх и хлестнул ими по глазам. Тесфаус вытянул шею в сторону растянутого вдоль береговой линии дорпа. Показалось, что голосов много. Сердце заколотилось от неясной тревоги. От их хижины, стоящей на отшибе и скрытой небольшим скальным выступом, невозможно разглядеть происходящее в дорпе. Тесфаус хотел бежать туда и посмотреть, но ощущение слов матери в сознании задержало его на месте: «Сынок, не ходи! Беги скорее, спасайся!»