Две зеленые девушки так ничего и не ели.
На третий день они явно ослабели и не могли даже встать. Смотреть на это было невозможно. Я и схурфы не раз брали тарелки и подсовывали их им прямо под нос. Но альвы держались и не притрагивались к еде.
– Ну поешь, пожалуйста, поешь, – попросил я одну из девушек в очередной раз. Ее потускневшие оранжевые глаза смотрели как будто сквозь меня, она крепко сжимала губы. – Мы выберемся отсюда, я обещаю, – я махнул рукой куда-то в сторону. Девушка что-то резко ответила, покачав головой. А еще сделала жест, как тот маг, когда распылял наших товарищей.
– Да ничего он нам не сделает! – возразил я. – Обещаю, мы тут ненадолго. Мы обязательно спасемся, ты уедешь домой, к родителям, друзьям и любимым. У тебя есть семья? – слезы внезапно выступили у меня на глазах, когда я представил, как меня ищут в моем родном городе. Я быстро их вытер, а девушка посмотрела на меня в упор, кивнула и взяла тарелку. Я улыбнулся, увидев, как быстро она ест. Так. Эту спасли.
А вот вторая так и не поддалась на наши уговоры. Она так и не притронулась ни к еде, ни к воде, и не шла ни на какой контакт. Впрочем, контакта и не было: ни кураторы, ни маги не посещали нас несколько дней, видимо, решив, что пока мы справимся и без них. Мы не справились.
На пятый день гордая альва потеряла сознание, и мы силой влили ей в рот хотя бы несколько глотков воды. Но придя в себя, она снова отвернулась к стене, не давая себя накормить. И умерла на восьмой день, тихо, во сне.
Мы скорбели по-разному. Я молча постоял над телом, проговаривая про себя молитвы и желая бедной девушке упокоиться с миром. Ее соотечественницы встали на колени у ее изголовья и долго что-то шептали себе под нос. Схурфы сидели на матрасах и тихонько напевали какие-то грустные мелодии, покачиваясь в такт, рапты торжественно шагали от стены до стены, как будто несли почетный караул.
Еще через пару дней маг вернулся. На этот раз с ним были не только кураторы наших рас, но и несколько алантов.
– Это ваши хозяева, – сказал мне Григорио. – Сейчас на вас наденут ошейники и поведут по клеткам. В смысле, комнатам. Ну, там все хорошо будет, удобно.
– Зачем ошейник? – резко спросил я.
– Он привязан заклинанием к хозяину, – безмятежно ответил мексиканец. – Благодаря ему наши хозяева всегда знают, где мы находимся. – В его голосе прозвучали нотки гордости. – И могут помочь, если что. Только далеко от хозяина нельзя уходить, а то задохнешься.