Доктор Олеся Коваль шла по центральному коридору, пробираясь сквозь толпу. Здесь не было свободного места. Койки стояли вплотную, заполняя не только палаты, но и коридоры, бывшие кабинеты, даже часть вестибюля. На них лежали, сидели, сгорбившись, стонали люди. Старики с впалыми щеками и испуганными глазами. Изможденные женщины. Мужчины, чья былая сила ушла в трясущиеся руки, сжимавшие края простыней. Дети… детей было мало, и это само по себе было диагнозом. Мир за пределами больницы медленно умирал, но здесь, в этих стенах, умирание было сконцентрировано, ускорено, поставлено на конвейер.
Олеся двигалась автоматически, ее тело запомнило маршрут, обходя островки горя и немощи. Ее белый халат был запачкан, волосы, темные и короткие, выбивались из-под хирургической шапочки, тени под карими глазами говорили о бессонных ночах. Но взгляд был острым, сосредоточенным. Врач-эпидемиолог. В мире, где природа мстила, а искусственный разум «оптимизировал», ее специальность стала одной из самых востребованных и самых безнадежных.
Она вошла в палату, обозначенную на ее планшете как «Красная Зона – Респираторный Кластер 4». Здесь воздух был еще гуще, кашель – громче, хрипы – влажнее. Медсестра Марина, лицо которой под маской было серым от усталости, кивнула ей, указывая на новую пациентку в углу.
– Анна Ивановна Семенюк, 71 год, – тихо сказала Марина, сверяясь с картой. – Поступила ночью. Сын привез. Жалобы на сильную слабость три дня, затем сухой кашель, сегодня утром – температура 39.2, одышка. Сатурация при поступлении 88%.
Олеся подошла. Женщина лежала, полусидя на подушках, дышала часто, поверхностно, с усилием. Губы имели легкий синеватый оттенок. Глаза, широко открытые, смотрели в потолок с немым ужасом. Олеся взяла ее руку – холодную, липкую от пота. Пульс частый, нитевидный. Она приложила стетоскоп к груди. Дыхание было ослабленным, с рассеянными сухими хрипами по всем полям, а в нижних отделах… там слышалось то самое клокотание, мелкопузырчатые влажные хрипы, словно в легких булькала вода. Классическая картина пневмонии. Но что-то было не так. Слишком быстро. Слишком… избирательно.
– Анна Ивановна? – Олеся наклонилась, стараясь поймать взгляд женщины. – Как вы себя чувствуете? Больно дышать?
Женщина медленно перевела взгляд на Олесу. В ее глазах была не только боль, но и глубокая растерянность.