Скучаешь? Вот я – нет. Я не скучаю по нашим разговорам в течении дня, исполненными часовыми звонками внутри душной сети, по смс вечером и перед сном, утром и в обед. Я не скучаю по твоему смеху и улыбке, по твоим глазам, что выглядят, как большие медовые круги на полях, по рукам с треснувшей кожей, по запаху волос и мимолетным касаниям ладоней. Я не скучаю по мигу твоих губ, когда тонешь в касании. Скучаю?
Безумно.
Волшебные люди уходят однажды и навсегда. И быть может это слишком странно. Они уходят с запахом аммиака, с чистотой мышьяка в новых блестящих зубах, в красоте дня и душном полудне. Волшебные люди уходят насовсем и надолго. Они оставляют нас, словно б/у квартиры, пустые, полные от тиканья часов, от смеха кукушки. И меня снова срывает в чистоте паленого воздуха. Почему вещи по-прежнему пахнут тобой?
В холокост цвели одуванчики. Теперь они седые. Престарелые, как я, как добрый паучок в углу моей квартиры. Он пожирает злобных мух, что постоянно жужжат о тебе. Мы вновь в баре, вновь кружим и бьется кружками, и я тащу тебя домой. Или ты меня? Поссориться, чтобы помириться. Ты убеждала. А ведь видишь – я до сих пор помню твое лицо. На кухне умирает чайник и свистит, чтобы бежал на помощь, но пусть все догорит!
Иногда боль пронзит. Иногда даже пуля щекочет висок, выглядывая немного из дула, одаривая свинцовыми поцелуями. Наш кот умер, и я зарыл его во дворе. 10 лет назад. Время безумно, как Шляпник из Алисы и ее придуманных миров. Падаю на кровать и снова дрожь. Мороз проходит вдоль позвонка, как будто твои пальцы. Царапай меня до самых мышц, а потом смейся. Я любил то, как ты смеешься. Люблю? Любил! И вот ты в прошлом, отголоском настоящего и вновь врываешься в меня, как в миг, когда была бесконечно жива. Словно для теракта в первый раз.
И снова тебя нет.
Бесконечность черно-белых снов, воронов, что смотрят в мои окна и жаждут смерти. А в саване, она ведь за порогом. И 40 долгих лет в пустом отголоске сладких речей и твоих похорон. Ты слышала, как они плачут у гроба, как я там пью 4 года, как вороны поют? Поют ведь до сих пор.
И снова сердце. Врач сказал, что третью пулю я не переживу. Останови меня потоком информации, а я запомню тебя бесконечно живой, бесконечно пьяной.