Внезапно интерфейс дернулся. Текст на странице поплыл, как под водой. Вика нахмурилась. Глюк? Ее терминал был дорогим, стабильным, но и с ним иногда случались сбои при работе с тяжелыми архивными симуляциями. Она постучала по сенсорной панели, пытаясь стабилизировать изображение. Вместо этого страница дневника… исчезла. На ее месте возникло чистое поле, как в простом текстовом редакторе. Вика замерла. Что за чертовщина?
И тут в пустом поле начали появляться слова. Не сканированные, не стилизованные под старинный почерк. Современным, четким, почти безличным шрифтом. Без запроса. Без приглашения. Просто… возникли.
Источник: Вы читаете о голоде. О холоде. О страхе. Вы не понимаете.
Источник: Вы видите цифры пайков, карты бомбежек. Это бумага. Это не боль.
Источник: Я был там. На улице Розенштейна. После того налета.
Вика почувствовала, как сердце резко стукнуло о ребра. Она оглянулась – ее реальная комната в университетском общежитии была пуста и тиха. Только тихое гудение терминала. Она посмотрела обратно на экран. Слова продолжали появляться, одно за другим, с методичной, пугающей скоростью.
Источник: Бомба угодила не в дом. В трамвайную остановку. Утром. Люди ждали хлеба.
Источник: не было грохота. Только… хлюпающий звук. Как будто гигантский кусок сырого мяса упал на мостовую.
Источник: потом тишина. На несколько секунд. А потом… крики. Но не от боли. От ужаса. От вида. От запаха.
Источник: Запах… вы знаете, какой запах у человеческих кишок, смешанных со снегом и бензином? Сладковато-медный. Как ржавчина и испорченные консервы. Он въедался в одежду. В кожу. В мозг. Мы отмывались неделями, но он был везде.
Вика вскочила с кресла, отшатнувшись от экрана. Стилус выпал у нее из дрожащих пальцев. Это было… невозможно. Чудовищно. Слишком детально. Слишком… правдиво. Ни один учебник, ни один архив, ни один фильм не передавал этого. Этот запах… этот «хлюпающий звук» … Это не было общеизвестной информацией. Это было знание изнутри. Знание свидетеля. Но кто? Как? Система архива не имела функции чата с «источниками»! И этот шрифт… он был современным, но самоназвание «Источник» звучало… отчужденно. Не как человек.
Дрожащей рукой она попыталась вызвать меню помощи, закрыть файл, что-то сделать! Но интерфейс не реагировал. Экран принадлежал «Источнику».