Добравшись до трона, советник споткнулся о тело и рухнул на колени. В полумраке он отчаянно пытался найти опору, когда его взгляд упал на ноги, замершие перед ним. В надежде, что это его господин, он поднял глаза и ужас сковал его сердце.
Лорд Эстофер, не успевший избежать проклятия ведьмы, восседал на троне превратившись в каменную статую. Его лицо застыло в ехидной ухмылке, а в глазах навечно запечатлелся неподдельный страх.
Так завершилась эта кошмарная ночь. Ведьмы были уничтожены, но и сам Лорд не избежал трагической участи, лишившись возможности насладиться своей победой. Какая горькая, ироничная развязка…
Сон.
Мрак поглощает меня, утягивая в бездонную пучину отчаяния. Холод пронизывает до костей, но сквозь пелену страха пробивается отголосок плача, слабый, но настойчивый, как зов родной души.
Собираю остатки воли в кулак, отталкиваюсь от невидимой опоры и устремляюсь на звук. Пространство вокруг искажается, как в кривом зеркале, мелькают обрывки воспоминаний, лица близких людей, давно ушедшие мгновения счастья. Но я не отвлекаюсь, сосредоточенно двигаясь к источнику света, к надежде.
И вот, предо мной вновь возникает золотая клетка, она сияет в темноте указывая путь. Мальчик внутри, маленький и беззащитный плачет безутешно, его голос разрывает сердце на части. «Я должна спасти его,» – шепчу и слова эти звучат как клятва.
Бросаюсь к клетке, яростно дергаю прутья, но они словно живые, сопротивляются, извиваются, обжигают руки. Не поддаюсь, вкладываю всю свою силу, всю свою любовь в каждое движение. Металл скрежещет, искры летят во все стороны, и вдруг – щелчок! – замок поддается.
Врываюсь внутрь, подхватываю мальчика на руки, прижимаю к себе. Он затихает, прижимается в ответ, и в этот момент я понимаю: это не просто ребенок, это частица меня самой, моя надежда на будущее. Вместе мы вырвемся из этого кошмара, вместе мы найдем дорогу к свету.
– Ах! – словно вспорхнувшая стайка встревоженных птиц, распахнулись длинные, угольно-черные ресницы, а из серебряных омутов глаз хлынул ливень слез.
– Что это? – прошептали детские уста, и маленькие ладошки вытерли мокрые дорожки со щечек, пылающих румянцем зари. «Мама оставила меня дома», – прозвучало в голове девочки.
В то время, как все сородичи отправились на торжественный пир, лишь юная наследница ковена осталась в одиночестве. Девочка, чьи волосы сияли белизной первого снега, а глаза, окруженные густыми, черными ресницами, напоминали два алых граната, с пухлыми губами, делавшими ее похожей на ожившую куклу, была совсем юна – всего двенадцать лет.